Филипп Дэвидсон - Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.)

Наварр приводит более сложные доводы, впрочем, проигравшему всегда приходится вдаваться в особенно пространные объяснения. Начинает Наварр с наименее существенных причин, к каковым относятся: (1) удаленность северных форпостов и южного опорного пункта Изабель на слишком значительное расстояние от центра обороны; (2) ошибка в том, что не была своевременно произведена замена тайского контингента; (3) раздробленность и разбросанность центральных рубежей, вынуждавшие французов постоянно контратаковать; (4) непрочность укреплений; (5) нецелесообразное использование резервов; (6) неспособность организовать эффективную контрбатарейную борьбу против артиллерии Зиапа; (7) недостаточная энергичность Коньи; и (8) плохая координация действий авиации и сухопутных сил.

Но, как замечает далее Наварр, не в этом заключалась настоящая причина падения Дьен-Бьен-Фу. Наварр считает causes profondes (глубинными причинами – его слова) этого рост китайской помощи и определяет это как второй фундаментальный фактор, сыгравший на руку противнику. Первым же он называет недостаточную численность и слабую оснащенность французских сухопутных сил и авиации‹2›.

Еще одной основной причиной случившегося Наварр называет недоработку разведки. Нет, в этом направлении его люди в Индокитае работали как надо, однако данные, поступавшие “от других организаций” (как можно предположить, из французских национальных разведывательных агентств), в том что касается участия китайцев и, прежде всего, замыслов главного командования Вьетминя, оказывались недостаточными. Он делает также упор на “утечки” из правительственных кругов Франции и прессы, которые помогали Зиапу быть в курсе планов французов.

Последней “глубинной” причиной Наварр считает решение французского правительства принять участие в Женевской конференции в поисках способа положить конец войне. Он настаивает на том, что решение это, о котором немедленно стало известно Хо и Зиапу, подтолкнуло последнего к усилению натиска на Дьен-Бьен-Фу, поскольку он (Зиап) понял, что после этого сражения “завтра не будет”. Данный довод не лишен смысла, но только отчасти. Обе стороны с самого начала кампании на северо-западе Вьетнама знали о возможности начала скорых переговоров. Обоим приходилось учитывать вышеназванный фактор, но Зиап сделал лучшие выводы, чем Наварр.

Как и следовало ожидать, ни одну из causes profondes Наварр не относит на свой счет, а ведь не кто иной, как он, руководил действиями войск в Индокитае. Лукавя, в подтексте он перебрасывает остывшие угли вьетнамского поражения “в огород” французского правительства в Париже. Именно французское правительство, как намекает Наварр, не дало ему достаточных средств для защиты Индокитая, а его (правительственные) разведывательные службы не поставили в известность его (главнокомандующего) о значительно возросшей помощи Китая вьетнамским коммунистам и о замыслах Зиапа. Вследствие “утечек” из французских правительственных кругов Вьетминю становились известными планы Наварра, а намерение официального Парижа искать мира с вьетнамскими коммунистами в Женеве подорвало основу, на которой он строил свою стратегию.

Наварр называет только часть причин поражения. Например, он не вносит в этот список собственных ошибок в отношении Коньи и Каст-ри, оба из которых показали свою неспособность справиться с возложенными на них обязанностями. Наличие решительных и энергичных руководителей в Дьен-Бьен-Фу и Ханое могло поправить положение.

Наварр не всегда с должной глубиной рассматривает и те причины, которые перечисляет. Так, например, он говорит о низкой боеспособности некоторых из частей в Дьен-Бьен-Фу. При этом он умалчивает о том, что незадолго до конца сражения 3000 – 4000 человек из десятитысячного гарнизона превратились во “внутренних дезертиров”, так называемых “намъюмских крыс”. Они не сражались, но поглощали изрядную часть невоенных грузов снабжения, прежде всего пищевых продуктов. Разве остальных 4000 храбрых солдат было достаточно, чтобы изменить исход боев за Дьен-Бьен-Фу? Бижар, единственный из всех французских командиров, способный верно оценивать суть сражения, понимал это. Спустя годы он заметил: “Если бы мне дали 10 000 эсэсовцев, мы бы выстояли”‹3›. Вполне возможно, хотя и спорно.

А вот что бесспорно, так это то, что одной из главных причин поражения являлась неспособность Наварра одержать верх в “войне тылов”. Он не смог “перекрыть краны” артерий снабжения войск Зиапа, тогда как тому удалось изрядно повредить “воздушный мост” французов. В конце концов даже самые стойкие гарнизоны вынуждены были сдаваться, когда у них кончалось все необходимое. В американской истории мы имеем такие примеры этого, как Виксберг и Коррехидор {94}. То же самое произошло и с французами в Дьен-Бьен-Фу. Однако, хотя проигрыш “войны тылов” стал ключом к поражению Наварра, это лишь следствие двух других глобальных промахов, приведших к столь печальным результатам.

На первую из фундаментальных причин Наварр намекает -хотя и упускает главное, – когда говорит в своей книге о “неадекватности средств”. Он дает понять, что не в его силах было исправить положение и устранить “неадекватность”, но Наварр снова лукавит. Проблема состояла не в “неадекватности средств”, а в iнеспособности строить планы в соответствии с возможностями (средствами). Наварр, и никто другой, своим решением оборонять север Лаоса чрезмерно “поднял планку”. Для того чтобы выполнить возложенную им на себя задачу, у французского главнокомандующего средств действительно не хватало, но так получилось лишь потому, что он нарушил первое правило военачальника. Знаменитый британский писатель Б. X. Ли-делл Харт, наверное самый выдающийся из современных стратегов-теоретиков, обосновал первый принцип полководческого искусства: “Ставьте перед собой цели, достичь которые вам позволяют имеющиеся средства. Мудрость командира на войне, – пишет он далее, – начинается с умения понимать, что возможно, а что нет”‹4›.

Но все же главная ошибка Наварра заключалась не в том, что он попытался совершить то, что было не по силам ему и Французскому экспедиционному корпусу. Роковой промах его заключается в том, что он не смог предусмотреть неожиданного и при этом значительного роста боеспособности армии Вьетминя, что и спутало все расчеты французского главнокомандующего. Иными словами, самой большой его ошибкой – и Наварр, хотя и не явно, признается в этом в нескольких местах своей книги – стала крупнейшая недооценка сил Вьетминя и талантов Зиапа. Наварр замечает, что французские командиры на протяжении всей войны постоянно совершали ту же самую пагубную ошибку. Наварр верно называет это “первейшим уроком на военном поприще”‹5›.