Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР

Неужели департамент полиции не знал, что нет «Енисейского охранного отделения», а есть «Енисейское губернское жандармское управление»?

Ротмистр Железняков действительно существовал, но не был начальником несуществующего Енисейского охранного отделения.

В книжечке Москолева «Русское бюро большевистской партии» (изд. 1947 г.) на стр. 149–165 довольно подробно рассказывается, как и кто следил за Сталиным в Туруханском крае. Упоминается и ротмистр Железняков, но не в качестве начальника «охранки». В донесении полиции говорится побочно о Джугашвили (о Сталине тогда почти никто не слышал), и, конечно, не в том придуманном (глупо!) стиле, в каком составлен документик». (Дон-Левин запускал «утку» в виде фальшивого документа царской охранки. — A.M.)

А до этого, в письме Николаевского тому же Вольскому (у последнего был псевдоним Валентинов, из-за чего его фамилия часто указывается как Валентинов-Вольский, и письмо, о котором ниже пойдет речь, было адресовано Валентинову), встречаем следующие строки: «Сейчас здесь все только и говорят о провокаторстве Сталина. Документ этот у меня был едва ли не с 1945 г., а знал я о нем еще со времен парижских. Меня просили напечатать его с комментариями, я отказался, заявив, что «…документ поддельный и только скомпрометирует…» Это же думаю и теперь».

Эти своего рода «властители дум» русской эмиграции на Западе были яростными, принципиальными противниками и Сталина, и советской власти, и СССР в целом, полагая, что первый действовал не по законам «марксистской науки», не «по Ленину». Будучи принципиальными противниками Сталина, они тем не менее никогда в своей жизни и научной деятельности не опускались до унизительного с точки зрения элементарной морали просто порядочного человека использования фальшивок в идейной борьбе с противниками.

Бывало, и нередко, что они впадали в заблуждения, в т. ч. и на грани добросовестного, особенно тогда, когда весьма авторитетные люди сообщали им не совсем достоверную информацию. Бывало также, и опять-таки нередко, что блуждая в сумрачных лабиринтах своих же заблуждений, они были не в состоянии нащупать точные и правильные выводы даже из достоверной, а зачастую и уникальной информации. Все это имело место в их жизни, но никогда ни их честь, ни их руки не замарывались фальшивками. И это суть самого главного, что имеет особое значение для нашего расследования, ибо из этой переписки с полным на то основанием делаются следующие выводы:

Во-первых, Дон-Левин запустил фальшивку («документик») незадолго до написания вышецитировавшихся писем — т. е. в начале весны (максимум в начале апреля) 1956 г.

Во-вторых, «документик» мгновенно и безоговорочно был расценен как абсолютная фальшивка.

В-третьих, слухи об этом «документике» и его «содержании» ходили еще во второй половине 30-х годов прошлого века, т. е., как указано в письме, «еще со времен парижских», ибо в то время Б. И. Николаевский как раз и жил в Париже.

Жаль, конечно, что по этим письмам, точнее, из-за того вида, в каком они были опубликованы в России, невозможно с абсолютной точностью установить, когда же конкретно обращались к Николаевскому с предложением опубликовать этот «документик» с его комментариями профессионального и авторитетного историка, а, главное, кто конкретно обращался. Не исключено, что это было сделано умышленно — по крайней мере из-за того же, из-за чего и выражено сожаление о невозможности что-либо точно установить (не могу не напомнить в этой связи одну латинскую пословицу: Sapient! Sat! — «Для понимающего — достаточно»).

Скорее всего, речь идет действительно о 30-х годах XX века, потому как именно в то время вся объединенная рать заговорщиков внутри СССР всеми силами пыталась запустить в пропагандистский оборот всевозможные слухи о каких-то тяжелых болезнях Сталина, о его скорой смерти, о его скором смещении по каким-то причинам. В таком ряду вполне на своем месте и мыслишка о «провокаторстве» Сталина, ибо внутрисоюзная антисталинская оппозиция пыталась заблаговременно сформировать хотя бы относительно объективный фон для свержения Сталина, причем запускались действительно разные слухи — какой приживется. В таком случае более чем к месту вспомнить о таком факте — в 1936 г. Николаевский встречался в Париже с одним из лидеров антисталинской оппозиции Бухариным, а уж «Коля Балаболкин» ох, как любил разговоры, особенно не по делу…

…Когда после ареста Ежова был вскрыт его личный сейф, то там было обнаружено немалое количество досье с компроматом на многих членов ЦК, Политбюро и даже самого Сталина. В последнем хранилась странная записка какого-то старого большевика, в которой высказывалось подозрение о якобы имевшей место в прошлом связи Сталина с царской охранкой. Вполне возможно, что это досье было как бы переходящее от Ягоды к Ежову «наследство», и в таком случае предположение о том, что именно «Балаболкин» довез до Парижа этот позорный бред, обретает еще больше прав на жизнь…

Так что вполне реально, что именно в 1936 г. к Николаевскому и обратились с просьбой предать огласке «документик», состряпанный заговорщиками, да еще и со своими комментариями авторитетного в кругах русской эмиграции ученого-историка. И не менее реально, что обращавшимся с такой просьбой был не кто иной, как Бухарин — один из лидеров оппозиции, имевший определенный авторитет в глазах Николаевского. Однако, как подчеркивалось выше, Борис Иванович тем и отличался от Других, особенно внутрисоюзных оппозиционеров, что был в первую очередь очень порядочным человеком и еще более порядочным ученым.

В-четвертых, невольно, явно того даже и не предполагая, Николаевский на собственном примере наглядно проиллюстрировал нехитрую «технологию» запуска в оборот фальшивок, ориентированных на инспирирование серьезные последствий. В ее основе «три кита»: общепризнанный профессионализм избранного кандидата, его столь же общепризнанные высокие моральные качества и его столь же общепризнанная научная порядочность, что в совокупности должно было, по расчетам заговорщиков, придать особый шарм достоверности запускаемой фальшивке. Именно так и запускаются на орбиту пропаганды всевозможные фальшивки, особенно серьезные.

Заговорщики тогда просчитались, что в общем-то понятно — не на того напали. Но вот зачем МИ-6 повторила тот же эксперимент, да еще с Дон-Левиным — тоже нетрудно понять. Потому, что спецслужбам очень часто приходится «за неимением гербовой писать на простой», т. е. вынуждены привлекать к таким операциям откровенно продажных журналистов.

…Самое интересное во всей этой грязной «утке» то, что она получила немедленный и крайне жесткий отпор даже у профессиональных советологов Запада. Такие специалисты, как Дэвид Дал-лин, Бертрам Вольф, Борис Суварин, М. Титтл, уже тогда, в 1956 г., прямо по горячим следам в прямом смысле в клочья разнесли глупейшую затею МИ-6 с научно-исторической точки зрения. Причем осуществили это столь квалифицированно, что и по сию пору невольно удивляешься. Тем не менее профессиональные советологи-антисоветчики — они и есть антисоветчики: тот же Д. Даллин завершил свое исследование абсолютно «естественным» для любого русофоба выводом — «в отношении Сталина все сгодится, и чем грязнее подозрение, тем больше оснований, что оно окажется правдивым». Печальной памяти доктор Геббельс и то наверняка позавидовал бы «технологии» Даллина…