Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР

Британская разведка прекрасно знала — к сожалению, с помощью товарища Троцкого ушей и глаз у нее хватало в высшем кремлевском эшелоне с самых первых дней советской власти, — что Сталин и сам давно идет по следам этого заговора, и потому «сливала» информацию о нем что называется «на ура». Но и Сталин прекрасно знал из донесений разведки, что Великобритания с нетерпением ждет войны между гитлеровской Германией и СССР не позднее 1938 г., и не только ждет, но и все делает для этого. Однако он не только знал, но и обладал всей полнотой многократно перепроверенной информации о заговоре.

Уже очень много лет кряду в качестве одного из главнейших признаков «хорошего тона» в оголтелом антисталинизме принято ёрничание по поводу его, Сталина, якобы имевшего место недоверия к разведывательной информации. Очень часто со ссылкой на очередного в предвоенные годы предателя А. Орлова (Лейба Лазаревич Фельдбин) приводятся данные о том, что Сталин неоднократно предупреждал руководителей советской разведки о том, чтобы они воздерживались бы от всевозможных предположений и гипотез. Приводится следующее его выражение: «Гипотеза в разведке может превратиться в вашего конька, на котором вы приедете прямо в устроенную вами же самими ловушку. Не рассказывайте мне, что вы думаете, дайте мне факты и источник». В отношении чего, собственно говоря, тут ёрничать, коли все, что он сказал — более, чем сущая правда — золотое правило, которого жестко придерживается любая разведка мира. А ведь он и располагал фактами, проверенными фактами и давно — задолго до 1937 г. И вот обладая всей полнотой проверенной и многократно перепроверенной информации, Сталин, что называется, лоб в лоб столкнулся с традиционным для России при любых режимах вопросом: что делать? С одной стороны — совершенно реальная угроза войны, с другой — не менее реальная угроза заговора военных дома. И вопрос из дилеммы немедленно перерос в трилемму — из двух зол необходимо было выбирать третье. Потому что уж что-что, но недавнюю историю о том, как подлейшим образом русские генералы в феврале 1917 г. предали своего царя, Сталин прекрасно помнил и повторять печальную участь Николая II не собирался!

Точная, абсолютно точная разведывательная информация, в т. ч. и о том, что нападение все-таки пока не произойдет, позволила ему в самый последний момент ликвидировать мятеж, назначенный на 12 мая 1937 г.

А теперь вопрос: кто и как вложил в голову Тухачевского бредовую идею о том, что-де он, какой-то там красный маршал, имеет право от имени России помышлять диктовать свои условия всему миру?

Парадоксально, но факт, что как только речь заходит о глубинных корнях «дела Тухачевского», то при абсолютно точном указании основных фактов и событий, в части, касающейся ответственных, совершенно непонятным образом впереди оказывается именно тот «Федот», который в действительности не тот…

Еще более ошеломляющий парадокс состоит в том, что подлинные ответственные, в действительности не только давно и широко известны, но никогда и не скрывали, что именно они-то и есть те самые Федоты.

Посудите сами. С тех пор как приоткрылись архивы прошлого, все серьезные исследователи в качестве исходной точки «дела Тухачевского» справедливо указывают начало реализации идеи сотрудничества РККА с германским рейхсвером в сочетании с Рапалльским договором от 16 апреля 1922 г. между Веймарской Германией и РСФСР. А вот далее начинается непонятное. Потому как в качестве первого произнесшего «А» с нашей стороны обычно указывают Карла Бернгардовича Радека (настоящая фамилия Собельсон) — «гениального авантюриста в большой политике», обладавшего «умнейшей и хитрейшей головой своего времени». С германской же — знаменитого генерала Ганса фон Секта по прозвищу «Сфинкс», одну из светлейших голов германского Генерального штаба 20-х годов XX века, именуемого в последние годы не иначе, как «неизвестный друг России».

За этими прелестными, на первый взгляд, и прочно вошедшими в научно-публицистический оборот дефинициями как-то само собой из поля зрения выскальзывает главное — они действительно стояли у истоков реализации идеи сотрудничества. Но у этого никоим образом не оспариваемого факта есть ведь и оборотная, теневая сторона. Ее суть в вопросах:

кто же стоял у истоков возникновения самой идеи сотрудничества двух армий, а затем и государств;

кто на самом деле, на какой текущей и исторической базе, с какого конкретно импульса сгенерировал общий замысел этой идеи, во имя каких целей сгенерировал вообще, исходя из каких соображений пытался подкорректировать изначальный замысел в зависимости от развития мировой ситуации, в т. ч. и в первую очередь в Европе;

кто конкретно разработал конструкцию этого замысла;

кто и каким конкретно содержанием, особенно на этапе становления этого сотрудничества, в какой конкретно последовательности, от чего конкретно зависевшей последовательности пытался наполнить эту конструкцию соответствующим духом и смыслом?

А вот тут-то и начинается самое интересное, потому как утверждая, что британская разведка приступила к разоблачению заговора Тухачевского за 20 лет до того, как он едва не стал реальностью, поневоле приходится считаться с тем, что т. н. факт сотрудничества двух армий и государств на самом деле был прикрытием для куда более глобального замысла с изначально предсказуемыми негативными для обеих сторон последствиями, а также и для всего мира. Тем более что это и в самом деле было так — британская разведка отнюдь не та организация, которая реагирует на каждую беседу или беседы какого-то там Ганса с каким-то там Карлом. Уж если она изначально встала в боевую стойку — то это означает, что причины для этого у нее были более чем весомые.

И потому для начала априори, но придется признать, что к зарождению такого глобального замысла ни Радек, ни Сект в действительности не имели никакого отношения. На этапе уже первичного обсуждения предварительных контуров замысла — да, они уже были, что называется, при том, но в момент генерирования идеи — нет.

Потому что обе головы были в первую очередь незаурядными прагматиками, но отнюдь не теоретиками высшего класса, способными на глобальный полет мысли, на генерирование взбудоражившей основные центры силы тогдашнего мира идеи.

Хотя и «гениальный», с чем в принципе можно согласиться, но только с применением кавычек, Карл Радек и впрямь был чертовски ловок, но тем не менее авантюрист, т. е. если строго по смыслу этого французского по происхождению слова, человек, склонный к приключениям, похождениям, рискованным начинаниям, сомнительным в смысле честности предприятиям, рассчитанным на случайный успех, к делам, предпринимаемым без учета реальных сил и условий, обреченных на провал и неудачу.