Владимир Бушин - Дело: «Злобный навет на Великую Победу»

Так в чем же дело? Почему не дали Ивану Евграфовичу шесть Золотых Звезд? Да как можно-с, как можно-с… «Он не вписывался в привычный образ советского воина. Не дали просто потому, что он позволял себе самостоятельные поступки, как тот же Чкалов, воздушные эксперименты которого воспринимались начальством как хулиганство».

Какие эксперименты? Надо же договаривать. Если пролет под мостом в Ленинграде, то это действительно хулиганство или, ну, скажем так, — лихачество, опасное для жизни. К тому же, рецензенту надо бы знать, что, несмотря на «хулиганство», Чкалов стал Героем Советского Союза. А что такое «самостоятельные поступки»? Покрышкин и Кожедуб не позволяли себе их и действовали в боях не самостоятельно, а лишь выполняли предписание начальства, за что и получили Звезды? Ах, ведь и невелика рецензия, а сколь велика концентрация тупого либерализма…

Так же в «Литературной России» вещал о А. И. Колдунове писатель Артем Анфиногенов: сбил 46 самолетов врага, но мерзкая система не награждала его достойно, не продвигала по службе: уж слишком нестандартная личность! Я позвонил Артему: «Что ж ты врешь так бесстыдно на старости лет! Александр Иванович стал дважды Героем, а после войны дослужился до Главного маршала авиации, до заместителя министра обороны». А это, говорит, редакция у меня вычеркнула. И опять врет!

А помянутая рецензия в ЛГ кончается так: «В. Шморгун сделал попытку вернуть в пантеон героев воина не просто забытого, а человека, реально претендующего на прообраз(?) истинно „нашинского“ воина-витязя».

Господи, какая тарабарщина! Во-первых, пантеон это для почивших, а Иван Евграфович, слава Богу, здравствует. Во-вторых, почему «вернуть»? Его оттуда вынесли? Кто? В-третьих, почему «забытого»? В Советское время он получил много самых высоких, высших наград. А забытым он оказался, как и все фронтовики, «вашинской» властью. Возможно, поэтому его и понесло…

И в самом конце: «Подвиги его, настоящие, а не выдуманные, просто просятся на экран». Да, очень интересно было бы посмотреть, как Гитлер вручает Ивану Евграфовичу Железный крест, а тут и Геринг с Геббельсом поспешают…

Я не выдержал, позвонил и в «Литгазету», нашел рецензента, спрашиваю, как могло случиться, чтобы шестьдесят с лишним лет никто не знал о дивных делах Ивана Евграфовича? «В советское время еще и не то могло быть!» — услышал в ответ. Я понял, что передо мной представитель инкубаторского поколения, воспитанного телетрепом Радзинского и Сванидзе, Млечина и Правдюка… Любую чушь, самый вопиющий вздор о Советском времени они хватают и несут дальше. Никакого иммунитета, ни малейшей сопротивляемости, ни хотя бы некоторой способности анализа — полная беззащитность.

Ну, подумал бы хоть о том, каким образом советский человек мог оказаться испытателем немецких самолетов, — что, у немцев своих испытателей не было? И кто бы пустил его туда? Как может журналист, работающий в ЛГ, не чувствовать хотя бы того, что от всех этих Железных крестов, фотографирующих портсигаров и стреляющих карандашей из рук главарей фашизма за версту разит туфтой?

Можно себе представить, какова была бы во время войны картина награждений, если это зависело бы от патриотов правдюковской породы!

И в заключение вот о чем. Наши власти во главе с президентом неутомимо ищут ксенофобов и разжигателей межнациональной вражды. Ищут всюду — среди хулиганов, бомжей, в метро, в подворотнях. А тут по государственному каналу шайка прохвостов больше года только и делает, что разжигает эту вражду по самому чувствительному вопросу, и все молчат — президент, министр обороны, министр культуры, министр иностранных дел…

Пока они будут молчать, я, как русский человек, сын царского офицера и коммунист-фронтовик Отечественной, от лица родного мне Третьего Белорусского фронта, которым командовали поочередно украинец Черняховский, русак Василевский и армянин Баграмян, скажу вам, Правдюк: ничего русского в тебе не было, нет и не будет, мягко выражаясь, подонок ты и провокатор. Ехал бы ты в Иркутск работать сторожем в музей Колчака, который соорудили недавно русские предатели своих отцов и болваны во главе с русским губернатором. Там ты был бы на месте.

Читаю недавно вышедшую книгу Леонида Млечина «Сталин, его маршалы и генерала» (М., Центрполиграф, 2004). Читаю и плачу, читаю и плачу…

Ну как же ты, болезный, дошел до жизни такой?.. Ведь мама долго работала в «Литературной газете», автор замечательных сочинений по зарубежной литературе, ныне — доктор филологии, член Союза писателей; папа, вернее, отчим окончил элитный МГИМО, был главным редактором «Вечерней Москвы», «Недели», пятнадцать лет работал в той же «Литгазете» заместителем самого товарища Чаковского, члена ЦК, потом — заместителем главного редактора «Известий» и даже был помощником Первого секретаря МК КПСС; и оба они лет по 30–40 состояли в коммунистической партии…

Какие высокие посты! Какие блестящие карьеры! Было сыночку у кого и ума и знаний набраться… Да и сам окончил лучший в стране Московский университет, был замом в «Новом времени», потом сидел в том же как бы наследственном кресле зама главного в «Известиях», издал около двух десятков бестселлеров криминальной тематики, из коих что-то к восторгу японского императора переведено на японский язык, стал членом какого-то Союза писателей да еще — редсовета газеты «Черная кошка»…

И вот листаю последнюю книгу «Сталин и его маршалы» и не могу сдержаться, листаю и заливаюсь слезами… В кратком предисловии автор пишет: «Эта книга о судьбе нашей армии. О военачальниках и полководцах». Сам в армии не служил, но писать и рассуждать о ней страшно любит, просто не может без этого. Как Радзинский, как Чубайс, как Немцов…

Разумеется, мы в надежде, что все, относящееся к жизни армии, Л. Млечин изучил до тонкости. Что — все? Да именно все, начиная с воинских званий и знаков различия. Что ж, посмотрим?

О довоенных званиях и знаках различия он пишет: «На рукаве гимнастерки и шинели геометрические фигуры — треугольники для младшего командного состава, квадраты для старшего и ромбы для высшего. Квадраты в армейском обиходе стали именовать „кубарями“, ромбы — „шпалами“» (с. 69).

Право, как с луны свалился! Не ушиб темечко?.. Ведь даже в кино или на телевидении, где он так неутомимо трудится в «Особой папке» и «Верстах», мог бы видеть, что, во-первых, указанные знаки различия были не на рукавах, а на воротниках. Собачья старость, что ли, постигла, — не отличает рукав от воротника… Во-вторых, кроме младшего, старшего и высшего комсостава существовал еще средний, и он именно (младший лейтенант, лейтенант, старший лейтенант), а вовсе не старший комсостав носил «кубари» — от одного до трех. В-третьих, ромбы, разумеется, никто, кроме полоумных, не называл «шпалами». Если не знаешь, что такое шпала, сходи в метро или на Казанский вокзал и посмотри. Ни одного ромба не найдешь. Старший комсостав (капитан, майор, подполковник, полковник) как раз и носил «шпалы» — от одной до четырех.