Лев Гумилёв - Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

В самом деле, виновник поражения Мстислав Удалой командовал новгородским войском при Липице, где полегли отборные отряды Юрия и Ярослава Всеволодовичей. Именно здесь в 1216 г. была подорвана мощь Великого княжества Владимирского, единственного союзника Новгорода в войне с крестоносцами. И вряд ли Мстислав Удалой пришел бы на помощь своим врагам Всеволодовичам. А если бы он появился с войском на берегах Наровы, то при его характере он только усилил бы разлад и, может быть, повторилась бы резня, подобная той, что была на Калке.

Нет! Причины бедствий, перенесенных Русью в XIII в., лежат глубже, чем их обычно ищут. Они не в ошибках правителей, а в природе вещей. Поэтому, изучая ход событий, мы обнаружим в нем дыхание биосферы.

На счастье Новгорода, немцы тоже не были единодушны. Орден поссорился с рижским епископом, ставленником папы, и отказал ему в повиновении. Фридрих II в мае 1226 г. дал рыцарям грамоту, освобождавшую Орден от подчинения епископу рижскому и ставившую его в непосредственное подчинение немецкому королю [18, т.VII, стр. 237]. Таким образом, борьба гвельфов с гибеллинами, из-за участия в которой погиб Роман Волынский, дала Новгороду и Пскову важную передышку, может быть даже спасение. За 10 лет успели активизироваться литовцы, которые нанесли ливонским рыцарям поражение при Мемеле, вынудившее ливонских меченосцев просить помощи у Тевтонского ордена в Пруссии. Магистр тевтонов Генрих Зальца долго не хотел принимать к себе этих буйных людей, но в 1237 г., уступая желанию папы, согласился на объединение. Над Русью нависла постоянная угроза, отсрочиваемая лишь геройским сопротивлением пруссов и литовцев. Новгород, зажатый шведами, датчанами и немцами, ждал своей участи.

Беда восьмая. 1235 г.Рассматривая положение, сложившееся на Русской земле после смерти великого князя Всеволода III, приходится сделать два печальных вывода: 1) русского государства как целого в это время не существовало, и 2) противопоставление Русской земли Половецкому полю потеряло смысл. Наследники могучего Всеволода, Юрий II и его брат Ярослав, не пользовались никаким авторитетом ни в Новгородской республике, ни на Юге, где потомки погибших на Калке князей продолжали бессмысленные войны, перекупая помощь половецких ханов. Последние охотно «торговали своими саблями», ибо пассионарное напряжение и у них уже было не то. Они научились избавляться от всех соплеменников, нарушавших традиции воинствующей посредственности, той, что была идеалом половецкой этики. А это означало, что из общества изгонялись не только трусы, воры, предатели, дураки, но и гении, инициативные храбрецы, мечтатели, честолюбцы, т.е. все те, кто мог или хотел нарушить гармонию половца с его любимой степью.

Но с соседями, населявшими опушку лесной зоны, половцы установили контакты, как экономические – обмен излишками натуральных продуктов, так и династические – ханы женились на русских боярышнях, а мелкие удельные князья – на «красных девках половецких». И вот в 1235 г. эти метисы, одинаково близкие к половцам и русичам, под знаменами северского князя Изяслава Владимировича, внука знаменитого князя Игоря, взяли и еще раз разграбили Киев, причем основательно. Соперник Изяслава – Даниил Романович Волынский – тоже умел ладить с половцами. После победы черниговский князь Михаил хотел развить успех на Волыни, но половцы «невосхотеша» идти на Даниила. Видимо, их больше устраивало политическое равновесие на Руси, ибо в это десятилетие русские князья без посторонней помощи воевать не решались.

Итак, в XIII в. русичи считали половцев «своими», особенно крещеных; половцы перестали выступать как противники, чего нельзя сказать о мордве и тем более камских булгарах, захвативших в 1219 г. Устюг и отбитых при Унже.

Булгары, принявшие ислам, вошли в систему другого суперэтноса и долгое время старались оттеснить русских от Волги. В этих войнах половцы сражались на стороне русских. И как мы видели, русские князья в 1223 г. выступили в защиту половцев и сложили свои головы на Калке. Злейших врагов не защищают ценой своей жизни [14].

И наоборот, столкновения между осколками Киевской державы носили куда более жестокий характер, причем к свирепости часто добавлялось вероломство. Так пострадал в 1178 г. Торжок от буйства воинов Всеволода III вопреки княжеской воле, так как ратники заявили, что осажденным нельзя верить, потому что «новгородцы на одном дне целуют крест и нарушают клятву» [135, кн. 1, т. 2, стр. 577]. За это новгородцы отплатили резней суздальцев на р. Липице в 1216 г. Омерзительно было убийство Глебом Владимировичем Рязанским шести своих братьев, приглашенных на пир, а также сопровождавших их бояр и слуг (1217 г.). Убийца бежал к половцам и там умер в безумии. Но откуда взялась такая патология, если не от воздействия социальной среды? Ведь в убийстве гостей виноват был не только сумасшедший князь, но и все его пособники.

Итак, запустение и «погибель Русской земли» произошли не по вине злых соседей, а вследствие естественного процесса – старения этнической системы, или, что то же, снижения пассионарного напряжения. К аналогичному заключению пришел С. М. Соловьев, давший блестящую характеристику последнему паладину Киевской Руси – Мстиславу Удалому: «…князь, знаменитый подвигами славными, но бесполезными, показавший ясно несостоятельность старой, Южной Руси, неспособность ее к дальнейшему государственному развитию: Южная Русь стала доживать свой век в бесконечных ссорах Мономаховичей с Ольговичами, Ростиславичей с Изяславичами» [там же, стр. 606].

А Северная Русь, называвшаяся Залесской Украиной, «отстала» от Южной Руси в процессе разложения. Она еще сохранила элементы инерционной фазы, ибо пассионарность, как рецессивный признак, отодвигается на окраины ареала и исчезает позже, чем в центре. Благодаря этой закономерности Великое княжество Владимирское продлило свое существование до середины XIII в., т.е. до инкубационной фазы нового пассионарного толчка, проявившегося в XIV в. Здесь сохранилась культура, материальная и духовная, унаследованная от Древней Руси, ибо культурогенез всегда отстает во времени от этногенеза, что делает возможным передачу эстафеты новому этносу. Но последний усваивает свое наследие лишь настолько, насколько оно ему подходит; многое остается утраченным и вскрывается только науками – археологией и филологией.

Период безвременья, точнее – межвременья, всегда тяжел!

Беда девятая. 1237–1240 гг.Осенью 1236 г. монгольские войска взяли Великий Булгар, а весной 1237 г. напали на алан и кыпчаков. В дельте Волги погиб «храбрейший» из половецких вождей – Бачман, а войска хана Котяна отступили за Дон. Впрочем, фронтальное наступление монголов на запад захлебнулось.