Н. Пруцков - От сентиментализма к романтизму и реализму

И, конечно, не прихоть исследователей, а логика литературного процесса, развитие натуральной школы дают основание считать вторую половину 40-х гг. периодом ее расцвета.

Гуманизм, сострадание к обездоленному человеку предопределили то обстоятельство, что в повести этих лет уже не комический, как у очеркистов начала десятилетия, а трагический и драматический («патетический», по выражению Бранта) элемент стал главным.

Индивидуально очерченный, раскрытый во всей неповторимости своей судьбы человек оказывается жертвой общества, принявшего форму неумолимых, непреодолимых обстоятельств. В «Бедных людях» Достоевского трагизм положения героя усугубляется тем, что сам он верит в нравственную правоту общественного целого, уважает сильных мира сего, признает их право на особое положение, на власть и богатство. Столкновение Макара Девушкина с генералом, его рассуждения о процессе Горшкова полны глубокого драматизма. Эту черту изображения героев «Бедных людях» отметил Белинский, и именно поэтому он поставил образ Девушкина выше образа Вареньки Доброселовой, в характере которой усмотрел некоторую неопределенность.

Белинский не только полностью «принял» «Бедных людей» Достоевского, но с горячим одобрением отметил то новое, что отделяет это произведение от физиологических очерков: «Многие могут подумать, что в лице Девушкина автор хотел изобразить человека, у которого ум и способности подавлены, приплюснуты жизнью. Была бы большая ошибка думать так. Мысль автора гораздо глубже и гуманнее: он в лице Макара Алексеевича показал нам, как много прекрасного, благородного и святого лежит в самой ограниченной человеческой натуре» (9, 553–554).

Кардинальную особенность «Бедных людей» Белинский видит в трагизме героев произведения: «Вообще, трагический элемент глубоко проникает собою весь этот роман. И этот элемент тем поразительнее, что он передается читателю не только словами, но и понятиями Макара Алексеевича», — пишет критик (9, 554). Далее он приводит примеры трагических ситуаций, переданных устами Девушкина и как бы увиденных глазами бедного человека.

В двух из этих эпизодов — эпизоде встречи Девушкина с мальчиком, просящим милостыню в толпе, окружающей шарманщика, и в эпизоде в кабинете генерала — Достоевский возвращается к ситуации, которую обсуждал с Григоровичем, критикуя его «Петербургских шарманщиков». В первом эпизоде звон падающего пятака привлекает внимание нищего мальчика, во втором — Девушкин со страдальческим вниманием следит за пуговкой своего вицмундира, которая катится через весь кабинет к ногам «его превосходительства» и обнаруживает незавидное состояние мундира маленького чиновника. Белинский назвал этот последний эпизод страшной, глубоко патетической сценой (см.: 9, 561). Эпизоды взрывов социальных противоречий в романе «Бедные люди», острых трагических кризисов в судьбе его героев — бедных тружеников Макара Девушкина или «обесчещенного» и лишенного должности многосемейного чиновника Горшкова имеют странную, казалось бы, нетипичную особенность. Хозяева судьбы бедняков выступают в них не в своей обычной, «естественной» функции «бьющих и ругающих», «распекающих» и притесняющих подчиненного, зависимого человека. Генерал, вызвавший Девушкина, чтобы «распечь» за упущение по службе, проникается внезапной жалостью к нему и жертвует ему сто рублей, чтобы тот мог «поправить свои обстоятельства»; суд становится на сторону Горшкова, он выигрывает процесс, и в его пользу присуждают значительную сумму с купца. Герои умилены, они в восторге от великодушия «начальства», но трагизм их положения не снимается счастливой случайностью. Генеральские сто рублей дают Девушкину возможность выйти из отчаянного, безвыходного положения, в которое он попал, заботясь о Вареньке. Но спасти Вареньку от бедности и опасностей большого города Девушкин не может, несмотря на случайную помощь генерала. Он вынужден «уступить» право «заботиться» о ней грубому и развратному помещику Быкову, который сначала обесчестил беззащитную девушку, а потом решил «осчастливить» ее браком.

Таким образом, не только генерал оказывается из ряда вон хорошим и великодушным человеком, не только суд становится на сторону слабого против сильного, но и насильник Быков раскаивается в своем низком поступке и решает «покрыть грех» венцом. И все эти проявления «великодушия» власть имущих, богатых, сильных мира сего не меняют не только общественной ситуации, но и личной судьбы героев, положение которых определяется их местом в социальной иерархии. И если Девушкин легко поддается иллюзии и готов идеализировать генерала, пожавшего ему руку, то уже «счастье» Горшкова представляется и ему сомнительным, потому что, глядя со стороны, он ясно видит раны, нанесенные семье Горшковых социальной несправедливостью. Особенно ясна Девушкину недоброта «доброты» богатых, когда дело касается Вареньки. Любовь и сострадание делают его прозорливым. Хотя стереотип бытовых отношений диктует ему убеждение, что стать помещицей для бесприданницы — счастье, а выйти замуж с «потерянной» репутацией — исключительная удача, дружеское участие и чуткость любящего человека заставляют его бояться за Вареньку и внушают ему уверенность, что бедный, забитый, беззащитный, но подлинный друг, подобный ему, скорее, чем развратный «благодетель», может «заслонить» женщину от зла жизни.

Новаторской особенностью первого романа Достоевского было то, что в нем мысль о разделенности общества на взаимно отгороженные группы была поставлена в связь с новым кругом проблем. Писатель делает акцент не на том, что́ разъединяет людей, а на том, что́ их соединяет, и в качестве главного объединяющего начала рассматривает не сословные, профессиональные или корпоративные интересы, а взаимное сочувствие, человечность. Гуманизм натуральной школы сказался у Достоевского, как отметил Белинский, не только в протесте против угнетения низших слоев общества, но и в утверждении высокого этического содержания личности, ценность которой не признается обществом. У Достоевского маленький человек изображался не как маска своей среды, а как индивидуальность, нередко непредсказуемая в своих душевных движениях и поступках. Среда людей, бедствующих в «городе прогресса» — Петербурге, рисовалась не просто как элемент социальной структуры, а как сообщество личностей, соединенных общими страданиями и заботами. Они активно противопоставляют насильственно навязывающей им стереотипные социальные роли силе классового разъединения стремление к взаимопомощи, социабельности, ассоциации. В таком изображении бедных людей сказались не только гуманизм и демократизм писателя, но и его увлечение идеями утопического социализма.