Константин Рыжов - Сто великих пророков и вероучителей

В других трактатах дополняются и проясняются положения первого. Так, трактат № 6 развивает мысль о том, «что благо только в Боге, а кроме Его — нигде». Бог, мир, человек — такова герметическая троица. Причем Бог — безусловно благ; мир — безусловно зол, а человек, исходящий из обоих, — и благ и зол. С Богом он общается путем разума и мышления, с миром — посредством чувствования. Если человек сумел отрешиться от чувствований и отдать себя разуму, то он восходит к Богу и воссоединяется с ним. Если же он отдает себя чувствованиям, то его душа остается на земле, переселяясь все в новые и новые человеческие тела.

Хотя история изучения герметических текстов насчитывает несколько столетий, многое в них остается для нас загадкой. Прежде всего встает вопрос: как могло случиться, что хорошо известный из мифов Гермес, занимавший в греческой религии пусть важное, но все же служебное положение, смог приобрести такое большое значение для египетских греков, что стал главной фигурой в новом вероучении?

Считается, что произошло это лишь после того, как александрийские и киренаикские греки объединили в своих представлениях греческого Гермеса с египетским Тотом, основателем письменности, счисления и вообще наук и искусств. Как и греческий Гермес этот ибисоголовый бог сопровождал души умерших в преисподнюю. Видимо, это сходство функций послужило поводом к их сближению. (В некоторых герметических трактатах Тот выступает как сын и ученик Гермеса).

Судя по большому количеству упоминаний о нем разных авторов, герметизм имел много сторонников среди ученых эллинов как в Египте, так и в Греции. Но массовой религией он никогда не был. Сложная символика и холодная аллегоричность не позволила ему распространиться в народе. Кроме того, ему явно не доставало той пламенной веры в непреложность Откровения, которая обеспечила победу возникшему в то же время христианству. Авторы поздних герметических трактатов жили в ту эпоху, когда христианство стало широко распространяться по Римской империи. И, хотя прямых выпадов против него в «Герметическом корпусе» нет, скрытая полемика между двумя вероучениями имеет место. Что касается христиан, то они относились к герметизму с уважением, так как находили в нем много общего с собственными представлениями. Так, в Святом Слове они видели Бога Сына, а в Уме-Демиурге находили много общего с Богом Духом Святым. Действительно, герметическая троица очень походила на христианскую. Поэтому книги Гермеса Трисмегиста пользовались большим авторитетом на протяжении первых веков существования христианской церкви. Потом они вышли из оборота и пребывали в забвении вплоть до эпохи Возрождения.

Впрочем, влияние Гермеса не исчерпывалось областью религии и философии. Помимо боговдохновенных книг, в которых шла речь о важнейших вопросах бытия и мироздания, в древности ходило множество трактатов по магии, астрологии и алхимии, также приписываемых этому пророку. Этот так называемый «низкий герметизм» был очень популярен в Средневековье как на Востоке, так и на Западе.

Все позднейшие сочинения алхимиков, астрологов и разного рода оккультистов были основаны на трактатах Гермеса.

Религиозные учения Древнего Китая отличались большим своеобразием. Если религии Древнего Египта и Древней Греции были насквозь мифологичны, то китайцы фактически не имели своей мифологии (ее место заняли исторические легенды о мудрых правителях) Жрецов в буквальном смысле этого слова в Древнем Китае тоже не существовало, точно так же, как не было персонифицированных богов и храмов в их честь Жреческие функции выполнялись обычно государственными чиновниками, а роли высших божеств выполняли умершие предки шан-ди и различного рода духи, олицетворяющие силы природы. Важное место занимал культ духов земли, с которыми у крестьян были связаны все надежды на хороший урожай. В их честь регулярно приносили жертвы, сопровождаемые просьбами-молитвами (обычно их писали на бараньих лопатках и панцирях черепах) Общение с божественными предками сопровождалось особыми ритуалами. Вообще ритуалы считались в Китае делом государственной важности и обставлялись весьма тщательно и серьезно.

Религиозные идеи обладали высокой степенью философской абстракции. Так, с глубокой древности китайцы имели представление о некоем Высшем Начале, которое называлось Тянь (Небо) или Шан-Ди (Господь), но воспринимали они его рассудочно и отстранено — как верховную всеобщность, холодную и строгую. Ее нельзя было любить, с ней нельзя было слиться, ей невозможно было подражать, как и не было смысла ею восхищаться. Считалось, что великое Небо карает недостойных и вознаграждает добродетельных, то есть является высшим олицетворением разума, целесообразности, справедливости и добродетели. Император назывался «сыном Неба» и находился под его особым покровительством. Однако он мог править Поднебесной лишь до тех пор, пока сохранял добродетель (дэ). Теряя ее, он терял и право на власть. Культ Неба стал главным в Китае, причем отправлять его мог лишь сам сын Неба. Еще одним древнейшим принципом китайского религиозного мышления было деление всего сущего на два начала — инь и ян. Каждое из этих понятий было многозначно, но в первую очередь ян олицетворяло мужское начало, а инь — женское Ян связывалось со всем светлым, ярким, твердым и сильным и считалось в самом общем смысле началом положительным. Женское инь было связано с луной, со всем темным, мрачным и слабым. Оба начала были тесно взаимосвязаны и гармонично взаимодействовали, причем результатом этого взаимодействия была вся видимая Вселенная.

Несколько позже в Китае начала разрабатываться концепция даосизма, под которой стали понимать Всеобщий Закон, Высшую Истину и Справедливость. Основателем даосизма был философ Лао-цзы, живший в конце VI века до Р.X. В источниках о нем нет сведений биографического характера, поэтому некоторые современные исследователи считают его фигурой легендарной. Согласно древнекитайскому историку Сыма Цяню, Лао-цзы был уроженцем царства Чу и носил сначала фамилию Ли. Первое имя его было Эр, второе Дань. В течение многих лет он исполнял обязанности главного хранителя архива царского двора, но, видя всеобщий упадок нравов, подал в отставку и «ушел на запад». О его дальнейшей судьбе больше ничего не известно. Переходя китайскую границу, Лао-цзы любезно согласился оставить смотрителю пограничной заставы свое единственное сочинение — Дао-дэ цзин, в котором и были изложены основы даосизма.

Несмотря на глубокую древность, этот небольшой трактат по сей день поражает силой своей философской мысли.