Константин Рыжов - Сто великих пророков и вероучителей

Рамакришна был одним из немногих, сумевших освоить оба пути. Однако опыт богообщения пришел к нему далеко не сразу и эта наука едва не стоила ему рассудка.

Сделавшись жрецом в Дакшинесваре, он вскоре стал горячим почитателем Кали и проводил подле ее изображения целые часы в совершении обрядов, пении гимнов и молитвах. Даже ночью он находился в постоянном общении с любимой Матерью. Ее изображение он воспринимал как живое существо. Позднее Рамакришна описывал, как это было: «Я прикладывал ладонь к ее ноздрям и чувствовал, что она дышит. Я внимательно всматривался, но по ночам, когда горел светильник, и не мог увидеть ее тень на храмовой стене. Из моей комнаты я слышал, как Мать взбегает по лестнице, по-детски весело звеня браслетами на ногах…» Случалось, он впадал в такое исступление, что заливался горькими безудержными слезами. Вся его жизнь проходила среди грез и видений. «Я… не заботился о сохранении своего тела, — вспоминал он позже, — мои волосы вырастали настолько, что можно было заплетать в них косы, и я ничего не знал об этом. Племянник мой, Хридайя, приносил мне каждый день пищу, но иногда ему удавалось заставить меня проглотить несколько глотков, а иногда нет, и я не имел об этом никакого представления. Иногда я шел в отхожее место для прислуги и вычищал там все своими руками и молился: «О, Мать, разрушь во мне всякое представление о том, что я велик, что я брамин, что они низкой касты, что они парии, ибо кто они, как не ты, в другой только форме?»… Все это время я чувствовал в теле какое-то жгучее ощущение. Я целый день стоял погруженным в Ганг по самое горло и с мокрым полотенцем на голове, так как ощущение это было невыносимо».

Страстное религиозное чувство Рамакришны оказалось таким сильным, что быстро разрушало его рассудок и тело. Он уже был близок к сумасшествию, когда богиня в одном из видений сообщила, что посылает в Дакшинесвар женщину, которая поможет ему достичь совершенства. И действительно, около 1858 г. на берег Ганга, в место, где совершал свои подвиги Рамакришна, пришла прекрасная женщина. Никто не знал, как ее зовут, но все, кто вступал с нею в общение, бывали поражены ее необычайными познаниями. Она была очень начитана в философии и мифологии Индии и могла цитировать наизусть целые книги. У нее был прекрасный голос и она очень хорошо знала музыку. Но более всего она была искусна в йоге. Явившись в храм, она заявила, что ищет человека, отмеченного Богом, о существовании которого ей известно от божественного Духа: на нее возложена миссия его просвещения.

Рамакришна отдался в ее власть, и она приступила к его религиозному образованию.

Первым делом незнакомка излечила молодого жреца от снедавшего его внутреннего жара. «Она покрыло мое тело пастой сандального дерева, — вспоминал он, — и возложила гирлянду на мою шею, и боль прошла в три дня». Затем, хорошо знакомая с трудным и опасным делом богопознания, сама проделавшая все требуемые религиозные упражнения, она систематически, по правилам, предписываемым священными книгами, повела его по всем путям садханы. С ее помощью Рамакришна освоил множество аскетических упражнений, которые делают человека господином своего тела, подчиняют его страсти разуму и производят полное и глубокое сосредоточение его мысли. Когда он овладел всеми способами слияния с Богом через любовь, авторитетные теологи, созванные его наставницей в Дакшинесваре, признали в Рамакришне нового аватара — воплощение Божества. После этого его популярность стала быстро расти. Все стремившиеся к Богу тем или иным путем — монахи, аскеты, ученые — приходили к нему за советом и вдохновением.

Когда это обучение завершилось, у Рамакришны в 1864 г. появился другой наставник — Тота-пури («Нагой человек»). Суровый джайн, всю жизнь предававшийся аскетизму, великий знаток Веданты, он заинтересовался Рамакришной и остановился на несколько месяцев в Дакшинесваре, что бы объяснить ему сущность Брахмана, единого и неделимого. Тота-пури поведал Рамакришне про путь самадхи, состоящий в полном отключении сознания и погружении в свое «я», ради осуществления слияния с Брахманом. Обычно самадхи достигали после многолетней упорной тренировки, но Рамакришна сумел прийти к ней уже через несколько дней. Потом он так рассказывал о 489 своем первом опыте самадхи: «Тота-пури приказал мне отвлечь мой ум от предметов и погрузиться в лоно Ат-мана. Но, несмотря на все мои усилия, я не мог миновать царство имен и форм и привести свой дух в состояние «безусловности». Мне не стоило никакого труда отвлечь свой ум от всех предметов, за исключением одного: это был слишком близкий мне образ моей лучезарной возлюбленной Матери (Кали), сосредоточие чистого познания, являвшийся мне как живая реальность. Он преграждал мне дорогу к потустороннему. В отчаянии я сказал Тота-пури: «Это невозможно. Мне не удается поднять свой дух до состояния «безусловности», чтобы оказаться с глазу на глаз с Атманом. Он строго возразил мне: «Как ты не можешь? Ты должен». Оглядевшись вокруг себя, он нашел кусок стекла, взял его и вонзил кончик мне в переносицу и сказал: «Сосредоточь свой ум на этом острие». Я напряг все мои мысленные способности, и лишь только передо мной возник прелестный образ божественной Матери, я воспользовался способностью размышления и, действуя как мечом, рассек этот образ надвое. Тогда исчезло последнее препятствие, и мой ум тотчас же вознесся за пределы «условных» вещей. Я растворился в самадхе… Вселенная померкла. Исчезло само пространство. Вначале мысли-тени колыхались на темных волнах сознания. Только слабое осознание моего «я» повторялось с монотонным однообразием… Вскоре и это прекратилось. Осталось одно лишь Существование. Душа потонула в своем «я». Всякая действительность исчезла. Пространство конечное и пространство бесконечное слились в одно. За пределами слова, за пределами мысли я достиг Брахмана…»

Достижение самадхи позволило Рамакришне обобщить и углубить свой религиозный опыт. Соприкоснувшись с безликим Абсолютом, он не отверг Матери и всего того конкретного мира, который стоял за ней. Для Тота-пури окружающий мир являлся не более чем иллюзией — майей, то есть пустотой, ложью, которую достаточно раскрыть, чтобы избавиться от нее навсегда. Он не понимал, что любовь также может быть одним из путей, ведущих к Богу, презирал громкие молитвы, внешние проявления благочестия, музыку, пение, религиозные танцы. Но Рамакришне чувственный мир природы не казался иллюзией, он также был Богом, ибо Бог, в его понимании, был всем. Он осознал, что Мать Кали есть то же самое, что Брахман, тот же Абсолют, но только входящий в соприкосновение с людьми, безличное, которое становится личным Божеством. Она — начало всех воплощений, божественная посредница между бесконечным и конечным. Он объяснял после своим последователям: «Кали есть первоначальная энергия. Когда она бездеятельна, мы называем ее Брахманом. Но когда она проявляет себя в созидающей, сохраняющей, разрушающей деятельности, мы называем ее Шакти (или Майя) или Кали… Брахман и Кали нисколько не отличны друг от друга, так же как огонь не от горения. Когда думаешь об одном, нельзя не думать о другом. Принять Кали — значит принять Брахмана. Принять Брахмана — значит принять Кали, Брахман и его власть тождественны». В конце концов Тота-пури согласился с этой точкой зрения.