Лев Гумилев - Легенда и действительность в древней истории Тибета

Кормить, одевать и защищать монахов обязаны миряне, приобретающие тем самым «заслугу», которая поможет им в следующем перевоплощении стать монахами и вступить на «путь». Естественно, что чрезмерное увеличение общины монахов противоречило ее интересам, так как если бы все стали монахами, то кормить их было бы некому. Но такая опасность индийскому буддизму не угрожала. Ни брахманы, гордые своими знаниями и привилегиями, ни раджи, увлеченные роскошью, войнами и почестями, ни крестьяне, кормящие свои семьи и возделывающие поля, не стремились оставить все привычные занятия во имя пустоты, к которой должен стремиться буддийский монах. В буддийскую общину шли люди, не нашедшие себе места в жизни при интенсивном классообразовании. Став буддистами, они отвергали жизнь, обидевшую их, и страсти, обманувшие их; во имя провозглашенной пассивности они развивали бешеную активность, и, наконец, в этой роли они нашли себе применение.

Чандрагупта, враг греков, основатель династии Маурья (322 г. до н. э.), был вайшья, или шудра, человек низшей касты, [9] По линии матери; по отцу он был царевичем династии Нанда. выдвинувшийся благодаря военным талантам. Основанная им военная деспотия охватила всю Северную Индию, но жестокий режим разочаровал массы народа, выдвинувшие Маурья. Внук Чандрагупты, Ашока, сообразил, что трон не может долго держаться на копьях. Военная деспотия встречала сопротивление в сепаратистских тенденциях местных раджей из кшатриев и брахманов в Бенгалии и племенных вождей северо-западной Индии. Для борьбы с ними ему нужно было мощное идеологическое оружие, и таковым оказалось буддийское учение, отрицающее касты, роды и этнические различия. Буддийская община охотно пошла на сближение с деспотом, обеспечивающим ей покровительство. [10] Попов И. Ламаизм в Тибете, его история, учение и учреждения. Казань, 1898,с. 107 и сл. После гибели династии Маурья буддизм подвергся гонению, которое продолжалось до тех пор, пока царь индоскифов Канишка, бывший в Индии чужеземцем и подобно Ашоке державшийся на копьях своих соплеменников, не усмотрел в буддийских монахах своих возможных союзников в борьбе с покоренными индусами. Третий расцвет пережил буддизм при Харша Вардане, завоевавшем почти всю Северную Индию и создавшем эфемерную военную державу в VII веке н. э.

Резкие перемены положения буддизма в Индии способствовали его распространению за пределами этой страны. Во время своего процветания буддизм распространялся в областях, зависевших от индийских или индоскифских царей; в периоды гонений монахи распространяли учение в тех местах, где они могли пользоваться безопасностью. В первые века нашей эры буддисты проникают в Китай. В 350 г. буддизм утверждается в Непале, [11] Getty A. p. 163. а несколько раньше он широкой струей проходит через горные проходы Гиндукуша и завоевывает себе место в верованиях жителей Туркестана, [12] Путешествия» китайских буддистов: Фа-сяна (Legge J. A Record of Buddhistic Kingdoms being an account by the Chinese Monk Fa-hien… Oxford, 1886) и Сюань-цзяна (Mien S. Histoire de la vie de Hiouentsang et des voyages dans l'Inde — Memoires sur les contrees occidentales, trad. de Sanscrit en chinois en l'an 648 par Hiouentsang. Paris, 1857–1858) представляют нам восточный Туркестан чисто буддийской страной, что, конечно, грешит некоторым преувеличением, так как оба эти паломника интересовались только буддизмом и не описывали иных верований как не стоящих внимания. Проникновение это было постепенным и происходило в несколько приемов, что видно из того, что древняя хинаяна господствовала в Кашгаре, Гумо, Куче, Харашаре, Гаочане и Шаньшани, тогда как махаяна укрепилась в Хотане и Гебаньдо (Ташкурган), т. е. в областях, непосредственно граничивших с Тибетом (Риттер К. Землеведение. География стран Азии, находящихся в непосредственных сношениях с Россией //Восточный или Китайский Туркестан. Вып. 2, отд. I, СПб., 1873, с. 153). Китайский буддизм был также махаянистским и столь активным, что, несмотря на явное недоброжелательство знати и народа и на неоднократно возникавшие гонения, он сумел к VII веку завоевать ведущее положение. но Тибет до VII века был недоступен для буддийской пропаганды. Рассмотрим причины этого. Тибетские кочевые племена, распространявшиеся из верховий Хуанхэ на запад до среднего течения Брахмапутры (Цангпо), жили родовым строем. Единственным сильным врагом их был Китай, но горы и пустыни спасали вольнолюбивых тибетцев от тяжелых на подъем ханьских армий. [13] Гумилев Л.Н. Древняя история Срединной Азии. Хунну, М., 1960. Это положение продолжалось до IV века, когда в Цайдам и Амдо вторглись древнемонгольские кочевники и основали там царство Тогон. [14] Собственно «Ту-ю-хунь», но поскольку произношение «Тогон» стало привычным, нет смысла его менять. Разрозненные тибетские роды не смогли оказать пришельцам сильного сопротивления и частью стали их жертвами, частью отошли в глубь страны и использовали для поселения центральный Тибет, где в речных долинах было возможно земледелие. Родовому строю был нанесен удар, после которого началось его быстрое разложение, [15] Трагическая гибель одного из тибетских племен под натиском кочевников, в которых легко узнать сяньбийцев, описана в эпопее «Гэсэр». В отсутствие героя гибнут его тридцать богатырей, племя подчиняется врагу, а любимая жена попадает в плен. Когда же он возвращается и пытается изгнать захватчиков, то его предают и родичи, успевшие привыкнуть к игу, и жена, ставшая наложницей хана. Подвиги бесцельны, и герой спускается в убежище под землей. усилившееся в V веке, когда один из сяньбийских князьков, Фаньни, выгнанный тобасцами из Хэси (область к западу от Ордоса), откочевал со своей ордой во внутренний Тибет и «привлек к себе цянов». [16] Иакинф (Н.Я. Бичурин). История Тибета и Хухунора. Ч. I. СПб., 1833, с. 125.

Опираясь на обученный и боеспособный отряд, приведенный оттуда, где война была повседневной, сяньбийский князь обеспечил себе и своим потомкам господствующее положение. Но за двести лет сяньбийские дружинники слились с тибетцами и реальная сила, поддерживавшая престол, распылилась. К VII веку опорой царей оставалась только традиция.

Вместе с тем внедрение чужеродного элемента стимулировало разложение родового строя. Среди самих тибетцев выделилась воинственная и хищная аристократия, нашедшая для себя применение в военном деле, далеко шагнувшем вперед, и в управлении объединенным Тибетом. В VII веке в Тибете классовое расслоение зашло достаточно далеко. Власть гампо (царя) была ограничена советом, фактически державшим в своих руках управление государством. [17] Иакинф (Н.Я. Бичурин). История Тибета и Хухунора. Ч. I. СПб., 1833, с. 125–126 и 234. Весь народ представлял войско, главной частью которого была латная конница. [18] Иакинф (Н.Я. Бичурин). История Тибета и Хухунора. Ч. I. СПб., 1833, с. 129. Она была весьма дисциплинированна и кормила сама себя постоянными набегами и добычами. Подчинялась она не гампо, а специальному военному министру — сибян-чжифу. Наличие такой мощной силы давало возможность властям расправляться с населением по своему произволу; даже китайцы отмечают чрезмерную жестокость наказаний и бесконтрольность судей. [19] Иакинф (Н.Я. Бичурин). История Тибета и Хухунора. Ч. I. СПб., 1833, с. 127–128. Но этого мало; весьма влиятельную группу населения, хотя численно незначительную, составляло жречество древней тибетской религии бон. [20] Roerich G.N. Trails to Inmost Asia. New Haven-London, 1931, p. 354–355. Ежегодно они справляли малую магическую мистерию, а раз в три года — большую, причем местом служило царское кладбище. [21] Иакинф (Н.Я. Бичурин), с. 129–130.

Читать дальше