Дмитрий Калюжный - Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола

«Начальники», пришедшие с Пожарским из Ярославля под Москву, продолжали быть правительственным советом. Когда Москва была освобождена от поляков, бояре, сидевшие в ней с поляками, по сану своему должны были занять первые места в синклите у Пожарского. Но «начальники» этого не допустили. Один из современников записал, что в Москве бояр, которые в осаде сидели, «в думу не припускают, а писали о них в городы ко всяком людям: пускать их в думу или нет?» Вопрос, по-видимому, был решен отрицательно: бояре разъехались из Москвы по селам и не были на самом избрании царя. Их опять позвали, когда Михаил Федорович был уже избран, для участия в окончательном провозглашении нового царя, соборною же деятельностью руководили не эти старые бояре, а «начальники».

Так устроены были высшие органы управления, церковного и государственного, вошедшие в Собор. Но имелись также и земские представители. Они, как можно судить, были двух категорий. Одни явились на Собор по старому порядку, в силу своего служебного положения; это были придворные чины, «большие дворяне» и приказные люди. Другие были посланы на Собор по избранию и явились туда с «договорами», то есть инструкциями избирателей, и «с выборами за всяких людей руками», то есть с документами, удостоверяющими правильность их избрания. Эти вторые были, по старому определению, «изо всех городов лучшие и разумные постоятельные люди».

Москва не определяла числа земских представителей точным и обязательным порядком. Нельзя поэтому сказать, сколько всего выборных ожидалось в Москву и сколько их действительно приехало, так как нет точного списка участников собора. Под одним экземпляром избирательной грамоты ими сделано 235 подписей, под другим – 238 подписей, и в обоих упомянуто около 277 имен соборных участников, – но и это не точное число. Выборные подписывали грамоту один за многих товарищей, не называя их поименно; так, выборных нижегородцев было на Соборе, как случайно известно, не менее 19, а подписали грамоту всего 5 человек на одном экземпляре и 6 на другом. Можно думать, что общее число участников собора, и в частности выборных из городов, доходило до семисот.

Разбираясь в тех данных, какие представляют нам подписи соборных выборных, мы видим, что на призыв Москвы откликнулись много городов и уездов, хоть и не все. Можно насчитать не менее 50 городов, приславших представителей, причем городов самых различных областей государства, от Белого моря до Дона и Донца.

В сословном же отношении принято считать собор 1613 года самым полным, потому что на нем, кроме служилых людей, казаков и тяглых горожан, были еще «уездные люди». Из их числа на одном экземпляре избирательной грамоты есть двенадцать подписей, на другом – одиннадцать. Под этим немного неопределенным названием «уездных людей» обыкновенно понимают представителей крестьянства. Для Двинского уезда это и вероятно, потому что на московском севере, как известно, процветало крестьянское самоуправление в свободных крестьянских общинах. Но для остальных мест, от которых явились представители «уездных людей», это сомнительно. Скорее под «уездными людьми» надлежит разуметь низшие разряды служилых людей, приписанных по службе к городам и обеспеченных участками пахотной земли и угодьями вне городов.

Так определился состав собора, избравшего новую московскую династию. «Власти» и дума вошли в Собор целиком. Высшие слои служилого московского люда были допущены без избирательных полномочий и если не поголовно, то в очень большом числе – на основании их служебного положения и значения. Рядовое провинциальное дворянство и городское податное население с близкими к нему слоями свободного северного крестьянства были привлечены к участию в Соборе на основе выборного представительства, в котором приняло участие и городское духовенство, избиравшее и избираемое в городских избирательных округах.

Но если состав Собора может быть оценен хотя бы по косвенным данным, то ход его занятий и их внешний порядок, как отмечено и в книге «Государи дома Романовых», вовсе неизвестен. Читаем:

«Можно только, с некоторою надеждою на достоверность, заключать о той последовательности, с какою работала на соборе избирательная мысль. Первым предметом суждений был, по-видимому, вопрос об иноземных и иноверных династиях. В результате прений состоялось общее решение: «Литовского и Свийского короля и их детей, за их многие неправды, и иных некоторых земель людей на Московское государство не обирать». Заодно тогда же был решен вопрос и о казачьей мечте относительно «царевича Ивана»; постановили «Маринки с сыном не хотеть»…

С принятием такого решения за средними земскими людьми оказалась важная победа, и они могли вести дело избрания по своему разумению. «И говорили на соборех о царевичах (татарских), которые служат в московском государстве, и о великих родех, кому из них Бог даст на Московском государстве быти государем»… Трудно было собору сразу остановить на ком-нибудь свой выбор; голоса избирающих разошлись: «койждо хотяше по своей мысли деяти», и каждый говорил про своего. Были и самочинные «желатели царства»: по сообщению современника «многие же от вельмож, желающи царем быти, подкупахуся, многим и дающи и обещающи мнoгиe дары». Началась, словом, избирательная борьба: «по многи же быть собрания людем, дела же утвердити не могут и всуе мятутся семо и овамо».

Насколько можно судить, в эту критическую минуту на Собор было оказано давление «со стороны». В связи с отказом от «ворёнка», казаки предложили на царство другого своего кандидата, Михаила Романова. К ним примкнули и земские люди. Они толпою, вместе с казаками, пришли, например, к Троицкому келарю Авраамию Палицыну, прося этого популярного монаха довести до Собора их просьбу об избрании на престол именно Михаила Романова. Но шансы Михаила и без того были не так уж малы.

Прежде всего, Михаил был «блаженныя и славныя памяти великаго государя царя и великаго князя Феодора Ивановича всея Pyccии сородичем – племянником его благоцветущей и неувядаемой отрасли». Его дед – боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, приходился родным братом первой жены Грозного Анастасии. Боярин Никита Романович в исторических документах представляется одним из самых деятельных и влиятельных «земских» бояр Грозного. Его заслуги и фавор при Грозном подняли все племя «Никитичей» на высшие ступени дворцовой знати. Его сын, отец Михаила, Филарет Никитич, был двоюродным братом царя Федора Ивановича. В общем, имелось ближнее свойство Романовых с родом государей XVI века.

Еще в 1610 году, в пору призвания Владислава, москвичи, не желавшие иноверца, говорили о возможности избрания на престол либо князя В. В. Голицына, либо малолетнего Михаила Романова.