Дмитрий Калюжный - Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола

Уже после 1415 года, а особенно после 1453-го, в Западной Европе появились из Малой Азии и Южной Италии высокопоставленные византийские эмигранты, которых можно условно назвать греками, латинянами и иудеями. На славянских землях, прежде всего в Белой Руси, приютили славянских беженцев с Балкан, православных греков и иудеохристиан. В русской истории это выглядит так: «на Русь выехали из Орды знатные бояре мурза такой-то и такой-то».

В Европе внедрение сначала латыни, а затем и письменных национальных языков на основе латиницы сопровождалось массовыми книжными аутодафе. На кострах инквизиции сожгли книги, которые назывались «рустика романа». Слово рустика теперь переводят как «деревенское, грубое», однако по-испански оно и сегодня означает «переплетенная книга», «книга в сафьяновом (кожаном) переплете». А это был переплет, характерный для византийской культуры.

Так произошла подмена: естественный процесс развития науки и культуры в рамках византийской общности заменили искусственным понятием «Возрождение», раздробив предшествовавший период на историю «Древней Греции» и «Древнего Рима». Интересно, что само это понятие – Возрождение, впервые появилось во Франции только в конце XVII века, в период Контрреформации, когда, по сути, закончился раздел византийского исторического наследия.

Но русские великие князья, имевшие родственные отношения с византийскими императорами, долго полагали Русь единственной наследницей Византии.

Огромное, недооцененное, на наш взгляд, значение в деле возникновения государств имеет международная торговля. Вообще структура торговли, обмена товарами, однажды возникнув, остановиться не может, – ведь именно здесь возникает прибавочный продукт, дающий ресурс и для множества сопряженных структур , которые, ради своего собственного выживания, будут поддерживать торговлю всеми мыслимыми способами!

Представьте себе первичного торговца. Предположим, на берегу моря он договорился с рыбаками, что обменяет им десять селедок на девять хлебов. Затем, отъехав подальше от берега, он договаривается с землепашцами, что обменяет им десять хлебов на девять селедок. И те, и другие рады: чтобы обменять товар напрямую, им надо потерять рабочий день, недополучив изрядное количество селедок или хлебов. Рад и купец; на пропитание семьи он добыл селедку с хлебом.

Со временем торговые обороты возрастают, и на свои доходы он может нанять грузчиков и перевозчиков, учетчиков и охрану. Эти структуры тоже начинают развиваться, и они тянут за собой следующий слой структур , например, судостроение. Ведь понятно, тот, кто предложит перевозчику более вместительное и надежное транспортное судно, выиграет, – а вместе с ним и перевозчик, и купец.

Но вот купцов становится много: дело выгодное, к нему примыкают новые люди, да и дети, внуки, шурины, племянники первоначальных торговцев тоже плодятся, – вместе с производителями товаров.

Пока торговля имеет межплеменной характер, то есть происходит только в специально выделенном для этого месте (городе) на границе племен, ее регулированием, со взиманием налога и установлением внутренних правил, занимаются племенные вожди. Но интересы первых лиц такого города постепенно выходят за рамки интересов племенной власти, к тому же в их руках концентрируются весьма большие средства. Ничего нет удивительного, что происходит сращивание властных полномочий вождей разных племен с накопленными торговлей капиталами; власть и деньги всегда «дружат», а властители и капиталисты найдут возможность породниться семьями.

А когда племенной сепаратизм сломлен, торговля приобретает уже международный характер. Чтобы обслуживать торговый путь, – хоть сухопутный, хоть водный, – нужен некий персонал. Но ему тоже надо как-то существовать: где-то жить, питаться и одеваться. Все эти потребности можно удовлетворять за счет местного населения и его трудами. А население для достижения поставленных целей нужно определенным образом организовать, то есть создать государство. И оно со временем создается путем утряски интересов, через конфликты, соглашения, новые конфликты и новые соглашения.

Царьград = Константинополь, нынешний Стамбул, расположен поразительно удобно для столицы государства, контролирующего торговлю. К Дарданеллам, проливу между морями, на котором он стоит, сходятся многообразные торговые пути. Любой корабль или караван будет замечен и не пройдет беспошлинно. И по тем же путям легко отправлять административных чиновников или войска.

Возможно, зародилась торговая структура не здесь, а, например, в Месопотамии (ныне Ирак), но вовлечение в нее все новых и новых территорий привело к появлению столицы именно в поселке Византий на берегу Дарданелл. Дальше речь шла только о расширении, о присоединении к союзу торгующих все новых и новых земель и народов. Однако невозможность прямого управления столь отдаленными землями создало уже отмеченное нами в предыдущей главе своеобразие Византийской (Ромейской, или Римской) империи: Царьград обеспечивал в основном идеологическое руководство, то есть был церковной столицей, и рассуживал династические споры.

До появления на карте мира Руси среднее течение Днепра, одной из важнейших транспортных дорог Средневековья, контролировали хазары венгерской Паннонии или подчиненные им (или входившие в их состав) племена: венгры, печенеги и прочие, совсем не «дикие кочевники». В определенный момент на арену вышли северные германцы, решившие «взять на себя» торговлю севера с югом. Результатом северогерманской экспансии (прежде всего, шведской) стало образование Русского каганата в Киеве, – как традиционно считается, в 839 году. Из-за этого начались трения с хазарами, а позже, когда устья рек, впадавших в Черное море, взяли в свои руки генуэзские купцы (половцы, тоже не дикие кочевники), – то и с ними.

Тот, кто составлял много столетий спустя «Повесть временных лет», использовал ряд древних устных преданий. У него было смутное представление о том, что южнорусские племена в некоторое отдаленное время принадлежали к великому союзу, эдакой Федерации, внутри которой каждое племя могло сохранять свои собственные обычаи. Греки называли ее Великой Скифией; в едином государстве каждое племя держалось своих собственных правил, законов, преданий отцов; у каждого племени было свое свойство. В этой Великой Скифии историки усматривают отзвуки сарматской и гуннской эпох, но более естественно отнести Великую Скифию из «Повести временных лет» как раз к хазаро-венгерскому периоду, когда собственно русские производители не поставляли еще товар на мировой рынок.