Александр Шмеман - ДНЕВНИКИ

Иногда такое острое чувство: "проходит образ мира сего" 2 . Может быть, это – старость?..

Вторник, 6 декабря 1977

За спиной десять дней в Париже: со среды 23 ноября по субботу 3 декабря. Путешествие в Люксембург. Ночная остановка в Исландии… В Люксембурге нас встретил Андрей. Пять часов на автомобиле в Париж, под ливнями и грозами. Потом эти пять часов по полям и через деревушки милой Франции вспо-

1 "опять то же самое" (англ.).

2 1Кор.7:31

399

минаешь как беспримесное счастье… Со мной все эти дни Аня (Льяна приехала отдельно и улетела в Нью-Йорк в среду утром), и это, пожалуй, главная радость этих парижских дней… Ходили с ней по всему Парижу, ездили в L'Etang la Ville. Ее ясность, скромность, целостность – умилительные: другого слова не сыщешь.

Среда, 7 декабря 1977

В субботу 26-го и воскресенье 27-го свадебные торжества Елены – племянницы и крестницы. В субботу – гражданская свадьба, в воскресенье – [венчание в соборе] на rue Dam. Прием в Hotel Georges V. Сколько людей, знакомых и друзей, которых я не видел чуть ли не пятьдесят лет! Миша Арцимович, лучший друг лет русской гимназии, его жена, которую я не узнал. И конечно, "племя молодое, незнакомое"… В понедельник 28-го – утром у Андроникова, затем у Никиты [Струве]. Ежедневные посещения мамы и бесконечное flanerie 1 по Парижу. И все девять дней, как на заказ, сухие морозные дни, солнце и поразительное по синеве небо. Кажется, никогда не наслаждался Парижем, физическим общением с ним, как в этот приезд. В среду 30-го (преп. Никона Радонежского, годовщина моей хиротонии тридцать один год тому назад) служил на Подворье, потом – праздничная "трапеза" с о.Алексием Князевым, Ильей Мелиа, Николаем Осоргиным и др. Иногда чувство полного отрыва, а иногда – с необыкновенной силой – "le temps immobile" 2 … В субботу 3-го утром поездом в Люксембург: удовольствие этой поездки по сверкающей инеем равнине Шампани, а потом Арденны и Лотарингия.

В воскресенье и понедельник – визит Никиты, на пути домой, в Париж, из Вермонта. Рассказывал об А.И.[Солженицыне].

Эти два дня – инспекция в семинарии (штатных властей). Точно купаешься в бюрократической ванне. Статистики… Но зато кончились лекции и повсюду, все больше и больше, зажигаются разноцветные огни рождественских украшений. Любимое мною время года. "И на земле мир…"

Пятница, 9 декабря 1977

Лекция вчера в Украинском институте Гарвардского университета. Своего рода поездка Садата в Израиль. Довольно напряженная атмосфера. Говорил об "иерархии ценностей"… Боюсь, однако, что говорил людям, свою иерархию ценностей выбравшим, и выбравшим, так сказать, с надрывом. Солженицын обижен за Россию, эти обижены за Украину и т.д. Но обида плохой советчик, еще худший, чем страх. И все же чувство, что, может быть, что-то сдвинулось. Прием у Шевченко, ужин в Faculty Club были вполне дружественными… Лишний раз убедился в абсолютной правоте слов: "Познаете Истину и Истина освободит вас…" 3 . Более пожилые – проф. Пристак -

1 фланирование, гулянье (фр.).

2 неподвижного времени (фр.).

3 Ин.8:32.

400

просто милые люди… Молодые, как Зимин или Маргоги, – труднее, ибо упиваются, кроме всего прочего, своим "американским статусом", – Украинский институт в Гарварде! Ах, если бы русские, так любящие говорить о величии России, знали или даже просто подозревали, в чем состоит подлинное величие! И грусть, даже трагизм всего этого – что "решение" так близко, так действительно рядом! И оно – как раз в "иерархии ценностей": в суматохе, в спорах, во всем этом мизерном research 1 и страстном самопревозношении – взглянуть, просто взглянуть на Христа. Но нет… Это невозможно . И вот мир наполняют злые православные, преисполненные гнева, страха, обиды, "узости и тесности". Греки, карловчане, украинцы…

Суббота, 10 декабря 1977

"Бывает такое небо, такая игра лучей…" Сегодня небо – синее-синее, и на всем лучи морозного бледного солнца. И какая-то немощь в душе, ничего не хочется делать, все из рук валится. Может быть, потому, что только что был в Париже, где, как это бывает каждый раз, нахлынуло прошлое, и прошлое не в смысле "событий", а прошлое как еще детский взгляд на жизнь, то ее восприятие, из которого, я знаю, все во мне, но к которому как таковому не вернуться… Вот только что вспомнил наше с Аней посещение лицея Карно – первое с 1938 года! Тот же, абсолютно ни в чем не переменившийся внутренний крытый двор с двумя этажами классов… Сколько я в этом дворе, в этих классах мечтал, какой двойной жизнью жил, как именно тогда чувствовал с небывалой силой, что "tout est ailleurs"… Посещение с Аней, морозным вечером, Palais Royal, с застывшими деревьями, закатом озаренный Тюильри. Париж – это для меня всегда свет тех лет, когда действительно рождалась душа , то есть та последняя глубина моего "я", которой по-настоящему не выразишь, не расскажешь даже самому себе, которая во всем присутствует, но по отношению ко всему другая и другим живущая (чем?). Но только от нее, от ее присутствия и вся грусть (всегдашняя), и все счастье (всегдашнее) жизни… Париж – это, таким образом, первая пленка души и потому как бы первая ее "фотография" (как ходасевичевские "соррентинские фотографии"). И потому я не могу "наглядеться" на него, ибо он – встреча с душой, его запечатлевшей и им "явленной" или "проявленной". "Le Royaume et 1'exil" 2 …

А может быть – из-за напряженности, утомительности этой недели, из-за погруженности в "прозу жизни". Так или иначе, ничего не хочется, и усталость.

"Русская мысль" – когда это у русских появился этот тон , или это я впервые стал так мучительно переживать его? Тон, прежде всего, какой-то нескромности, словно у нас какие-то особые права, особенные заслуги. Что-то гоголевское.

Перечитал написанное. Все это выразил Ходасевич, выразил лучше всех – Для меня во всяком случае:

1 исследовании (англ.).

2 "Царство и изгнание" (фр.).

401

В заботах каждого дня

Живу, – а душа под спудом

Каким-то пламенным чудом

Живет помимо меня.

И часто, спеша к трамваю

Иль над книгой лицо склоня,

Вдруг слышу ропот огня -

И глаза закрываю.

Понедельник, 12 декабря 1977

Вся семинария больна: сплошной госпиталь. И. как это всегда бывает, особое чувство спайки, солидарности…

Все после-обеда в Syosset "внешние дела", малый синод. Суетливо, но хорошо.

Мороз, снежинки в воздухе. И уже всюду горят рождественские украшения.

Читал вчера Набокова. "Весна в Фиальте". И раздумывал о месте и значении этого удивительного писателя в русской литературе. Вспоминал давний ужин с ним в Нью-Йорке. "Моя жизнь – сплошное прощание с предметами и людьми, часто не обращающими никакого внимания на мой горький, безумный, мгновенный привет…" За такие-то вот строчки сразу все ему прощаешь: снобизм, иронию, какую-то "деланость" всего его мира.