Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.Как Британия и США создавали Третий рейх

Без больших усилий он сумел завязать знакомства среди выс­шего руководства германского министерства иностранных дел. Вот что Гельфанд предложил немцам: пусть джентльмены с Вильгельмштрассе финансируют и обеспечивают создание де­стабилизирующего движения в России, которое сможет сверг­нуть царский режим и заключить сепаратный мир с рейхом. При поверхностном взгляде может показаться, что это была еще одна вариация на тему евразийского сотрудничества. Но мотивы и намерения были совершенно иными, если не про­тивоположными.

Позже Парвус утверждал, что целью его махинаций в Герма­нии было раздувание революционного пожара в России, ко­торый, как многие рассчитывали, перекинется на Германию, а затем и на всю Европу ради того, чтобы сбылась давно вына­шиваемая левыми мечта — образование всемирного социалис­тического союза. Трудно сказать, насколько искренними были эти высказывания Парвуса. С другой стороны, германские дип­ломаты были убеждены, что именно они определяют правила и исход игры; естественно, им не было никакого дела до рево­люционных экспериментов — они желали лишь «использовать» «красную» парвусовскую сеть коммунистического агитпропа в качестве «средства оказания давления на царя и для того, что­бы ускорить дипломатические переговоры» (69).

Но именно эти ожидаемые переговоры между Германской и Российской империями и должен был саботировать Парвус. До самого последнего этапа борьбы большевиков за власть в Рос­сии главной задачей Гельфанда было так направлять поведение немцев, чтобы рухнули последние шансы на прямые контакты с царской империей. Пока наемные убийцы Распутина и британ­ский посол Бьюкенен, поддержанные командой профессиональ­ных разведчиков, сжигали мосты, наводимые из России в Герма­нию, Парвус и другие занимались тем же в отношении мостов, которые немцы пытались навести между Берлином и Петербур­гом. Стоявшая перед Парвусом задача облегчалась граничившей с беспомощностью наивностью его германского контрагента из министерства иностранных дел — германского посла в Копенга­гене графа Брокдорф-Ранцау.

Датская столица наряду со Стокгольмом была избрана Парвусом в качестве промежуточной базы, откуда плелась завязавша­яся между Берлином и Россией интрига. Отсюда Гельфанд уп­равлял активной и весьма доходной экспортно-импортной компанией, возглавлял научно-исследовательский институт и издавал информационные бюллетени — все это было надеж­ным прикрытием его шпионской деятельности. Подобно боль­шинству олдерменов рейха, граф Брокдорф-Ранцау воплощал в себе смесь покровительственного добродушия и провинци­альной самонадеянности — короче, он являл собой превосход­ный образец просто-таки отчаянной немецкой политической близорукости. Он оставил потомству запись тех мыслей, что обуревали его, когда он попал в силки, расставленные для него Парвусом:

Вероятно, это может показаться рискованным — использо­вать силы, стоящие за Гельфандом, но определенно было признанием нашей слабости отказаться от их услуг из страха, что мы окажемся неспособными управлять ими... Те, кто не понимает знамений нашего времени, никогда не поймет пу­ти, по которому мы идем, и не сможет оценить, что поставле­но на карту этим движением (70).

Но, как видно, сам он меньше других понимал знамения времени. Из приведенного важного отрывка видно, что ни Брокдорф, ни германское министерство иностранных дел не обладали способностью понять, что это за «силы, стоящие за спиной Гельфанда», и этот факт, естественно, вызывал трево­гу у Брокдорфа. Учитывая ставки этой грандиозной игры, глу­бина такого пробела была, с немецкой точки зрения, абсолют­но недопустимой. Но, упрямо не желая оценить степень опасности и поощряемый своим начальством, Брокдорф упорствовал, убежденный, что именно он определяет правила и исход игры. Немецкий дипломат, видимо, плохо сознавал, что, поддавшись соблазнительным чарам неутомимого Парву­са, он — объективно — развязал руки загадочным «силам», на которые опирался Гельфанд, позволив им сорвать спаси­тельные (для Германии) мирные переговоры с Россией и тем самым ускорить падение и развал имперских учреждений Германии.

Смысл составленного в 1915 году Парвусом меморандума, на­правленного Брокдорфу и министерству иностранных дел, был однозначным и недвусмысленным: царская Россия является непримиримым врагом рейха. Парвус убеждал немцев в том, что если они подпишут договор с Николаем, то это, скорее всего, приведет к формированию в России реакционного правительст­ва, которое, опираясь на силу освобожденной от ведения бое­вых действий армии, сможет снова обратиться против рейха, обойдя достигнутые соглашения. Единственная партия, на кото­рую могут ставить сейчас немцы, настаивал Парвус, это партия большевиков, решительно настроенная, хотя и немногочислен­ная группа, искренне стремящаяся к миру и непримиримо враж­дебная царю Николаю. Имя лидера этой группы — Ленин. Брокдорф попался на крючок правдоподобия этой насквозь лживой аргументации (71).

1ёрмания начала платить в 1915 году. За два года рейх, как по­лагают, потратил девять тонн золота на подрывную деятель­ность против царя (72). Парвус обеспечивал деловое прикры­тие финансовых операций и банковские связи для передачи сумм, которые шли на создание революционных вооруженных отрядов и создание мощного пропагандистского аппарата. «Правда» была печатным органом, созданным на немецкие деньги. Жертвуя столь щедрые дары, немцы с нетерпением ожидали результатов, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Парвус успокаивал господ, уверяя их, что вложения не пропадут даром. Он обещал, что великие потрясения начнутся 9 января 1916 года; «организация», клятвенно уверял немцев Парвус, планирует проведение всеобщей забастовки в одинна­дцатую годовщину Кровавого воскресенья.

9 января чиновники царского режима без особой тревоги зарегистрировали несколько актов саботажа, небольшие бес­порядки, потопление военного корабля и мелкий ущерб, вы­званный немногочисленными рабочими демонстрациями. Все эти выступления были без особого труда подавлены силами полиции. Германский министр иностранных дел фон Ягов не скрывал своего раздражения, у некоторых других, наиболее бдительных чиновников министерства стали крепнуть подо­зрения в надувательстве, и они просили своего шефа прекра­тить интриги с Парвусом. Но Брокдорф с жаром возражал, свидетельствуя в его пользу, и высшие чины армии решили по­ка не сбрасывать со счетов большевистский козырь: герман­ские генералы, несмотря ни на что, продолжали грезить насильственным миром с крупными аннексиями на Востоке — житницами Украины, морским побережьем Прибалтики, не говоря уже о возмещении убытков золотом.