Николай Стариков - Кто заставил Гитлера напасть на Сталина

Но после передачи Судетов Германии словаков вдруг охватила сильнейшая страсть к самостийности [343].

Пражское правительство обещало предоставить словакам автономию и свое обещание выполнило: 19 ноября 1938 года был принят новый конституционный закон, официально признавший автономию Словакии и… так называемой Рутении [344]– части Словакии, населенной украинцами. Это и есть та самая заветная Закарпатская Украина, так нужная Гитлеру для провоцирования войны с СССР.

Если бы хоть кто-нибудь в Лондоне и Париже действительно хотел сохранения Чехословакии, ему стоило бы всячески препятствовать словацкому сепаратизму. Как это сделать? Да очень просто: заявить, что Британия и Франция никогда не признают самостоятельное словацкое государство [345]. Мы же помним, что только вслед за старшим англосаксонским братом совершали дипломатические шаги практически все страны Европы. Сделай Лондон или Париж такое заявление – и желание Братиславы стать независимой столицей сильно поубавится. Но ничего западные дипломаты не сделали…

А немецкие газеты, еще совсем недавно яростно негодовавшие по поводу ущемления чехами судетских немцев, теперь лили слезы о судьбе бедных словаков. Руководители сепаратистов Тисо и Дурчанский демонстративно обратились к Гитлеру, чтобы просить у него защиты против чешских «притеснителей». В это же самое время аналогичные действия начали предпринимать и лидеры Закарпатской Украины. Образовавшееся там правительство провозгласило независимость своей страны. Распад Чехословакии становился свершившимся фактом, все шло по заранее согласованному плану. Словакия объявляет о своей независимости и выходит из состава страны; точно так же из состава самой Словакии выходят украинские закарпатские территории. Далее они обращаются к фюреру с просьбой защитить их молодую государственность, в результате чего Словакия и Закарпатская Украина включаются в той или иной форме в состав Третьего рейха [346].

Остатки собственно Чехии точно так же поглощаются Германией бескровно. В результате должна была получиться хорошая стартовая площадка для будущей агрессии на СССР:

• новые границы рейха выходили непосредственно к границам Советской Украины, имея перед собой тонкую (140–150 км) полоску польской территории (Западная Украина) [347];

• возможность для концентрации германских войск на своей собственной, пусть и только что обретенной, земле была неограниченной;

• складывалась весьма удобная ситуация, когда СССР мог наблюдать, как германские войска готовились к агрессии, а предпринять что-либо превентивное не мог, ибо тем самым нарушал суверенность польской территории.

Когда подготовка и развертывание войск были завершены, потребовался бы повод для войны, который легко мог быть предоставлен Гитлеру украинскими националистами. Стонущая под игом «советская» часть Украины могла обратиться к фюреру с просьбой освободить ее от большевиков. Тем более что в составе рейха мог быть образован некий протекторат или административная единица с названием «Украина», которая потом вобрала бы в себя всю ее остальную часть. Одним словом, возможно было множество вариантов, главным условием которых было присоединение к рейху Закарпатской Украины и Словакии. Это главное, что надо было сделать Гитлеру.

Подготовительная работа велась: еще в 1929 г. борцы за «незалежну», работавшие практически со всеми европейскими разведками, создали организацию украинских националистов (ОУН), которую возглавил полковник Евгений Коновалец. Она объединила в единую структуру всех желавших создания «независимой» и «свободной» Украины. Коновалец дважды лично встречался с Гитлером, который предложил, чтобы несколько сторонников Коновальца прошли курс обучения в нацистской партийной школе в Лейпциге. СССР внимательно следил за этими процессами. 23 мая 1938 г. Павел Судоплатов, внедренный в ОУН под именем Павлуся Валюха, «подарил» Коновальцу бомбу под видом коробки конфет. От последовавшего взрыва глава националистов погиб в роттердамском кафе. На посту лидера Коновальца сменил Андрей Мельник, не обладавшей нужным опытом и харизмой. Поэтому на рубеже 1939–1940 гг. ОУН окончательно раскололась на «мельниковскую» и «бандеровскую» фракции, потеряв в разборках тысячи рядовых членов и функционеров.

Что же он совершил в действительности? Руководитель словацких националистов Тисо во время посещения германской столицы 13 марта 1939 года получил указание немедленно созвать чрезвычайное собрание словацкого сейма и объявить независимость Словакии. На следующий день словацкий премьер зачитал соответствующий текст в своем парламенте, а попытки некоторых депутатов обсудить этот вопрос им жестко пресекались. Так 14 марта 1939 года родилась независимая Словакия. Новое государство немедленно, как и было предусмотрено сценарием, обратилось к Германии с просьбой взять его под свою защиту. Посудите сами: от просьбы взять страну под защиту до аннексии один шаг. Так, кстати, и произойдет с остатками Чехии. 14 марта 1939 года, в день объявления независимости Словакии (а следовательно, распада Чехословакии), президент распавшейся страны Гаха, в одночасье лишившийся половины своей территории, приехал в Берлин.

В книгах о германском фюрере вы можете прочитать, как злобный Гитлер принудил больного сердцем чешского президента отдать немцам свою страну. Авторы таких сочинений стремятся создать у вас впечатление, что руководство Чехословакии не было согласно на этот шаг. На самом деле все было вполне мирно и чинно. Господин Гаха прибыл в Берлин по своей личной инициативе, озвученной еще 13 марта, то есть до объявления словаками о независимости [348]. Поезд с чешским президентом прибыл в немецкую столицу в 22.40. Его встретили так, как и положено встречать главу государства. На вокзале был выстроен почетный караул, министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп лично приветствовал высокого гостя и даже вручил его дочери букет цветов. Далее Гаха направился в лучший берлинский отель «Адлон» [349].

В кабинет Гитлера президент Гаха попал около 1:15 ночи. И заговорил. Но если вы полагаете, что лейтмотивом его речи была попытка сохранить свободу своего народа, то сильно ошибетесь. Гаха договорился до того, что якобы часто задавал себе вопрос, следует ли вообще Чехословакии оставаться независимой?! А потом высказал твердое убеждение, что судьба его страны всецело в руках фюрера и в таком случае за нее можно быть спокойным [350].

После того как президент Гаха вручил судьбу чешского народа в руки Адольфа Гитлера, последнего покинуло самообладание. В нем клокотала буря эмоций. «Он ворвался в комнату, где сидели его секретари, и расцеловал их. „Дети мои, – провозгласил он, – сегодня величайший день в моей жизни. Я войду в историю как величайший из немцев“» [351].