Николай Стариков - Кто заставил Гитлера напасть на Сталина

Польская армия оказала советским войскам «бешеное» сопротивление. В результате возвращение России Западной Белоруссии и Западной Украины обошлось нашей армии в 795 убитых, 59 пропавших без вести и 2019 раненых. В плен Красная армия взяла 452 500 польских военнослужащих, большая их часть была сразу распущена «кровавым сталинским режимом» по домам. 125 400 человек оказались в лагерях НКВД; 15 131 человек были впоследствии найдены расстрелянными в Катыни. До сих пор стопроцентной уверенности, что поляков расстреляли чекисты, а не нацисты, нет [498].

Сталин перестраховывался: ведь гарантию того, что Гитлер не нарушит взятых обязательств и не нападет, не мог дать никто. Но глава Германии понимал, что война с СССР в тот момент ему была не нужна. Дружба с Советским Союзом была куда более интересным вариантом. Тем более что вновь переметнуться к своим бывшим «патронам» из Англии и Франции можно было всегда.

Зато для дипломатов Запада ситуация получалась совсем невеселой. Когда развеялся пороховой дым, стало окончательно ясно, что допущена страшнейшая ошибка. Польша, лояльная своим союзникам, исчезла с карты Европы. Третий рейх и СССР теперь имели общую границу и совершенно разные идеологии. Однако воевать друг с другом они не собирались. Прямо по окончании полькой кампании, 28 сентября 1939 года, потенциальные соперники заключили между собой Договор о дружбе и полюбовно поделили польскую территорию.

Когда мы оцениваем события того времени, стоит обратить внимание на один момент. Англия и Франция, которые дали Польше гарантии и вроде бы выполнили свои обязательства перед ней, не сделали этого в отношении СССР. Лондон и Париж объявили Гитлеру войну за его вторжение на территорию польского государства. Сталин, хоть и с красивыми дипломатическими оговорками, что защищал трудящихся Западной Белоруссии и Украины от военной стихии, по сути, совершил то же самое: без разрешения польского правительства вступил на территорию Польши. Но войны ему никто не объявил. Почему? Внятного ответа историки и политики дать не могут. Запад, говорят они, не хотел толкать Сталина в объятья Гитлера и делать его союзником рейха. Это полуправда, а вернее, все та же ложь. Объяви союзники войну еще и СССР, и тогда Москва и Берлин действительно стали бы соратниками поневоле. Но Лондону и Парижу нужна не Красная армия для сокрушения гитлеровского агрессора, а германский вермахт для уничтожения России. И войну СССР не объявляют, чтобы не толкать Гитлера в сталинские объятья, а не наоборот! Фюреру дают шанс одуматься и все исправить. И в результате он действительно одумается и нападет на нашу страну.

Но не будем забегать вперед. Ведь с сентября 1939 года до 22 июня 1941 года пройдет еще очень много времени.

Речь Гитлера продолжалась полтора часа. Это была длинная речь, самая длинная из всех его публичных выступлений. Будучи прекрасным оратором, фюрер знал, что внимание аудитории невозможно удерживать бесконечно долго. И потому всякий раз он старался быть убедительным и интересным. И лаконичным. Но в этот день, 6 октября 1939 года, Адольф Гитлер нарушил собственные правила. Потому что тема его речи была настолько важной, что ради этого можно было пожертвовать всем. Через две недели после падения Варшавы и окончания польской кампании глава нацистской Германии говорил о мире…

«У Германии нет никаких претензий к Франции… Я даже не буду касаться проблемы Эльзаса и Лотарингии. Я не раз высказывал Франции свои пожелания навсегда похоронить нашу старую вражду и сблизить эти две нации, у каждой из которых столь славное прошлое… Не меньше усилий посвятил я достижению англо-германского взаимопонимания, более того, установлению англо-германской дружбы. Я никогда не действовал вопреки английским интересам. Даже сегодня я верю, что реальный мир в Европе и во всем мире может быть обеспечен только в том случае, если Германия и Англия придут к взаимопониманию» [501].

Удивительное дело: читая стенограмму этого выступления Гитлера, можно подумать, что текст речи принадлежит не главному преступнику в истории человечества, а главному миротворцу всех времен и народов. За свою политическую карьеру фюрер много и часто говорил о мире, готовясь к войне. Но в его речи, произнесенной в рейхстаге 6 октября 1939 года, слышны нотки, никогда прежде не проскальзывавшие. Он словно уговаривает невидимых собеседников из Лондона и Парижа, объясняет им свою позицию еще раз и пытается повлиять на их решение, с которым он, безусловно, уже знаком.

Какова же цель Гитлера? Обеспечить себе алиби перед потомками? Продемонстрировать фальшивое миролюбие германскому народу, чтобы потом было легче бросить немцев в горнило самой страшной войны? Возможно. Но только не отделаться мне от ощущения, что главными адресатами этой речи были несколько десятков человек, определявших британскую политическую линию, а вместе с ней и дальнейшие события истории.

«Зачем нужна эта война на Западе? Для восстановления Польши? Польша времен Версальского договора уже никогда не возродится… Бессмысленно губить миллионы людей и уничтожать имущество на миллионы же для того, чтобы воссоздать государство, которое с самого рождения было признано мертворожденным всеми, кто не поляк по происхождению. Какие еще существуют причины? Если эту войну действительно хотят вести лишь для того, чтобы навязать Германии новый режим… тогда миллионы человеческих жизней будут напрасно принесены в жертву… Нет, эта война на Западе не может решить никаких проблем…» [502]

Говорить об Адольфе Гитлере как о последовательном «борце за мир» после того, что он натворил на нашей земле, – это кощунство. Рассуждать таким образом сегодня не решаются даже самые одиозные поклонники бесноватого фюрера. Зато можно постараться объяснить его действия, сочинив мало-мальски правдоподобную логику его поступков. Именно так и поступают западные историки и те наши соотечественники, кто сознательно или бессознательно пытаются оправдать чудовищные преступления нацистов на территории СССР.

Подбираются и соответствующие объяснения действий Гитлера – он, мол, сознательно хотел уничтожить очаг свободы и справедливости в лице Франции и Великобритании, вступив для этого в сговор с истинным «врагом рода человеческого» – Советским Союзом. А недалекий германский ефрейтор, ставший канцлером, – всего лишь марионетка в руках Иосифа Сталина, истинного захватчика всего мира под флагом коммунистической партии. Но однажды глаза у Адольфа Гитлера открылись, и он осознал опасность, грозившую Германии и всему «цивилизованному миру» со стороны русских варваров-большевиков. И тогда наступило 22 июня 1941 года. Но винить немцев за это нельзя: ведь они только защищались, упредив кровожадного Сталина всего на несколько дней.