Геродот - История

К этому общему числу следует прибавить еще численность войска, которое царь привел с собой. О его численности я могу судить, конечно, лишь приблизительно. Так, эллины из Фракии и с островов у фракийского побережья выставили 120 кораблей. Это значит, что на этих кораблях было 24 000 воинов. Что до сухопутного войска, то его выставили фракийцы, пеоны, эорды, боттиеи, народности на Халкидике, бриги, пиерийцы, македоняне, перребы, эниены, долопы, магнеты, ахейцы и все жители фракийского побережья. Численность отрядов всех этих народностей, по моему мнению, составляла 300 000 человек. Итак, если прибавить эти мириады к мириадам, [приведенным] из Азии, то получим боеспособную военную силу в 2 641 610 человек.

Столь велика была боевая мощь Ксеркса! Обоз же, следовавший за войском, команды легких судов с продовольствием и прочих вспомогательных кораблей были, мне думается, не менее многочисленны, но даже еще многочисленнее самих боевых сил. Однако я принимаю численность обоза равной численности боевой силы и вовсе не больше и не меньше. Если это так, то численность обоза составляет столько же мириад, как и боевой силы. Таким образом, Ксеркс, сын Дария, привел и Сепиаде и Фермопилам 5 283 220 человек. Такова была общая численность полчищ Ксеркса.

Число же поварих-женщин, наложниц и евнухов точно определить невозможно. Так же и количество упряжных и других вьючных животных и индийских псов [947]в войсках нельзя установить из-за огромного их числа. Поэтому вовсе не удивительно, что воды некоторых рек иссякли; зато гораздо более поразительно, что нашлось достаточно пищи для стольких мириад людей. Ведь, по моим расчетам, выходит: если ежедневный паек на человека только 1 хеник пшеницы и ничего больше, то каждый день выходило 110 340 медимнов. При этом я не считаю количества продовольствия для женщин, евнухов, вьючного скота и псов. Однако из стольких мириад людей не было ни одного по красоте и статному телосложению более достойного обладать таким могуществом, чем сам Ксеркс.

Между тем персидский флот отдал якоря и, выйдя в море, достиг берегов Магнесии между городом Касфанея и мысом Сепиада. Первые ряды кораблей бросили якорь непосредственно у самого берега, а другие за ними — в море. Берег был неширок, и поэтому корабли стояли в шахматном порядке по восьми в ряд носами к морю. [948]Так они стояли на якоре эту ночь. А ранним утром при ясном небе и затишье море вдруг заволновалось, и разразилась страшная буря с ужасным северо-восточным ветром, который местные жители зовут Геллеспонтием. Все, кто заметил крепнущий ветер и кому место стоянки дозволяло это, успели еще до начала бури вытащить свои корабли на берег и таким образом спаслись вместе с кораблями. Те же корабли, которых буря застигла в открытом море, [силой ветра] частью отнесло к так называемым Ипнам на Пелионе, частью же выбросило на берег. Иные корабли потерпели крушение у самого мыса Сепиада, другие были выброшены на берег у города Мелибеи или Касфанеи. Это была буря неодолимой силы.

Существует сказание о том, что афиняне призвали себе на помощь Борея по велению божества. Именно, они получили другое изречение оракула: призвать на помощь своего зятя. По эллинскому преданию, супругой Борея была аттическая женщина Орифия. В силу этого родства через брак афиняне (так гласит молва) считали Борея своим зятем. Когда [афиняне] стояли на якоре у Халкиды на Евбее и заметили, что поднимается буря (или уже ранее этого), то стали приносить жертвы и призывать Борея и Орифию помочь им и сокрушить варварские корабли, как прежде у Афона. Впрочем, из-за этого ли действительно Борей обрушился на варварские корабли, стоявшие на якоре, — этого я не могу сказать. Во всяком случае, по словам афинян, Борей уже и раньше помогал им и на этот раз также вызвал бурю. [После войны], возвратившись домой, афиняне воздвигли Борею храм на реке Илиссе.

Во время этой бури погибло по самому скромному счету не менее 400 кораблей, несчетное число людей и огромные богатства. Одному магнету Аминоклу, сыну Кретина, владельцу земельного участка у мыса Сепиады, это кораблекрушение принесло большую выгоду. Он подобрал множество золотых и серебряных кубков, впоследствии выброшенных на берег; нашел также денежные ящики [с корабельной казной] персов и, кроме того, присвоил себе еще множество других ценных вещей. Благодаря этому Аминокл сделался великим богачом, хотя это богатство не принесло ему счастья. Ведь его тревожило некое тяжкое горе, как убийцу собственного сына.

Число погибших от бури персидских грузовых кораблей с продовольствием и прочих судов неизвестно. Предводители флота после такого страшного несчастья из боязни нападения фессалийцев приказали возвести вокруг стана ограду из обломков кораблей, ибо буря бушевала три дня. Наконец, маги принесли кровавые жертвы [ветрам] [949]и умилостивили ветер волшебными заклинаниями. Кроме того, они совершили жертвоприношение Фетиде и нереидам, и на четвертый день буря утихла. [950]Впрочем, быть может, буря успокоилась сама собой. Фетиде же персы приносили жертвы, потому что слышали от ионян сказание с том, что из этих мест Пелей похитил Фетиду и [поэтому] все побережье Сепиады посвящено ей и другим нереидам.

Итак, на четвертый день буря стихла. Между тем к эллинам уже на второй день после того, как поднялась буря, прибежали с евбейских вершин «дневные стражи» и сообщили все обстоятельства кораблекрушения. Услышав об этом, эллины сотворили молитвы и возлияния Посейдону-спасителю и поспешно отплыли назад к Артемисию: они ожидали найти там лишь немного вражеских кораблей. Итак, эллины вторично прибыли в Артемисию и бросили там якорь. С тех пор и до сего дня Посейдон у них называется спасителем.

Варвары же, лишь только стих ветер и улеглось волнение, спустили на воду свои корабли и поплыли вдоль побережья материка. Затем, обогнув мыс Магнесии, они направились прямо в залив, ведущий к Пагасам. [951]В этом заливе Магнесии есть одно место, где, по преданию, Иасон и его спутники с корабля «Арго» покинули Геракла, отправив героя за водой (во время плавания в колхидскую Эю за руном). Ведь отсюда они, запасшись водой, хотели выйти в открытое море. Поэтому-то это место и называется Афеты. [952]Здесь-то флот Ксеркса и бросил якорь.

Вышло так, что пятнадцать персидских кораблей отплыли значительно позже прочих. И вот они заметили случайно у Артемисия эллинские корабли. Варвары приняли их за свои и, продолжая плыть, оказались среди врагов. Начальником этих варварских кораблей был Сандок, сын Фамасия, правитель Кимы в Эолиде. Это был тот самый Сандок, которого прежде царь Дарий велел распять на кресте вот по какой причине. Он был одним из царских судей и за деньги вынес несправедливый приговор. Когда Сандок уже висел на кресте, Дарий одумался, решив, что заслуги [несчастного] перед царским домом превышают его вину. Придя к такому заключению, царь решил, что поступил слишком поспешно и потому неблагоразумно, и велел отпустить несчастного. Так-то Сандок избежал гибели при царе Дарии, а вторично, когда он подплыл к эллинам, это ему уже не удалось. Ибо лишь только эллины увидели плывущие к ним корабли, как поняли ошибку врагов, и, напав на них, легко захватили.