Ю Фельштинский - Большевики и левые эсеры (Октябрь 1917 - июль 1918)

"Я, нижеподписавшийся, германский подданный, военнопленный офицер австрийской армии Роберт Мирбах, обязуюсь добровольно, по личному желанию, доставить [ВЧК]... секретные сведения о Германии и германском посольстве в России. Все написанное здесь подтверждаю и [обязуюсь] добровольно исполнять.

Граф Роберт Мирбах.

На подлинном есть аналогичная надпись на немецком языке. Подлинник хранится в несгораемом ящике при Всероссийской Чрезвычайной Комиссии".43 Документ, однако, представлял собой самую дешевую фальшивку. Ни австрийский офицер, ни хозяйственник Смольного не мог считаться "германским подданным* и сообщить чекистам "секретной информации о Германии и германском посольстве в России". Такой поворот событий заставил побеспокоиться и немцев. Германский посол отрицал теперь всякую связь со своим "родственником", а в фабрикации "дела" усматривал провокацию. О суете чекистов вокруг германского посольства

и о фабрикации дела теперь знали даже в Берлине. Поэтому вскоре после убийства Мирбаха в советском полпредстве в Германии стало известно, "что германское правительство не сомневается, что граф Мирбах убит самими большевиками".44 А старейший посольства Германии в Москве откровенно доносил в Берлин, что "покушение готовилось заранее. Дело об австрийском офицере Роберте Мирбахе было только предлогом для работников ВЧК проникнуть к послу кайзера".45 Сам Блюмкин, однако, отрицал это, утверждая, что "вся организация акта над Мирбахом была исключительно поспешная и отняла всего 2 дня, промежуток времени между вечером 4-го и полднем 6 июля".46 Блюмкин привел и "косвенные доказательства":

"Еще 4 июля, утром, я передал тов. Лацису, зав. отд. по борьбе с контррев. ВЧК, то самое нашумевшее дело арестованного мною в середине июня немецкого шпиона г. Роберта Мирбаха, племянника германского посла, которое 6 июля послужило мне предлогом для свидания с гр. Вильгельмом Мирбахом. Таким образом, вне всякого сомнения, что за два дня до акта я не имел о нем ни малейшего реального представления. Кроме того, вся моя работа в ВЧК по борьбе с немецким шпионажем, очевидно в силу своего значения, проходила под непосредственным наблюдением преде. Комиссии тов.Дзержинского и тов. Лациса. О всех своих мероприятиях, как, например, внутренняя разведка в пос[ольстве], я постоянно советовался с Президиум[ом] Комиссии, с комисс[аром] по иностранным делам тов.Караханом, с предсе[дателем] Пленбежа тов.Уншлихтом".47

Но никакого противоречия в германском донесении и показаниях Блюмкина нет. Вечером 4 июля началась реализация плана убийства Мирбаха, но подготовка всего предприятия могла начаться именно в первых числах июня, когда Блюмкину поручили заняться "делом Роберта Мирбаха", когда отстранили его по инициативе большевиков, прежде всего Лациса,48 от всей остальной работы, дав ему сосредоточиться на фабрикации дела против германского посольства. А о том, что в планы стоящих за спиной Блюмкина противников Брестского мира входило

убийство германского посла, Блюмкин в те дни мог и не знать -- до самого вечера 4 июля, когда, судя по его показаниям, его уведомили о предстоящем покушении, причем заявление Блюмкина о том, что его работа в ВЧК проходила под непосредственным наблюдением Дзержинского и Лациса, при консультациях с Караханом и Уншлихтом, лишний раз подтверждает предположение, что к убийству Мирбаха были причастны и большевики.

Уже после убийства Дзержинский в своих показаниях пробовал снять с ВЧК какую-либо ответственность за смерть Мирбаха. Он утверждал, что в самом начале июля (но непонятно, когда именно) Блюмкин был отстранен от ведения дела Роберта Мирбаха. Основанием для отстранения Блюмкина Дзержинский называл жалобу на произвол Блюмкина, с которой пришли к Дзержинскому за несколько дней до убийства посла Осип Мандельштам и Лариса Рейснер (жена Раскольникова). Впрочем, эту часть своих показаний Дзержинский начал со лжи. Для придания веса своему разговору о произволе Блюмкина Дзержинский представил все так, будто с жалобой приходил сам нарком Раскольников, а не его жена. Между тем Раскольников только устраивал эту встречу, а при беседе Дзержинского и Мандельштама присутствовала именно Лариса Рейснер.49 История этой встречи в изложении Дзержинского такова:

"За несколько дней, может быть за неделю до покушения, я получил от Раскольникова и Мандельштама... сведения, что этот тип (Блюмкин -- Ю. Ф.) в разговорах позволяет говорить себе такие вещи: жизнь людей в моих руках, подпишу бумажку -- через два часа нет человеческой жизни... Когда Мандельштам, возмущенный, запротестовал, Блюмкин стал ему угрожать, что если он кому-нибудь скажет о нем, он будет мстить всеми силами... В тот же день на собрании Комиссии было решено по моему предложению нашу контрразведку распустить и Блюмкина пока оставить без должности. До получения объяснений от ЦК левых с.-р, я решил о данных против Блюмкина Комиссии не докладывать. Блюмкина я ближе не знал и редко с ним виделся".50

На снятие Блюмкина с работы указывал в своих показаниях и Лацис:

"Я Блюмкина особенно недолюбливал и после первых жалоб на него со стороны сотрудников решил его от работы удалить. За неделю до 6-го июля Блюмкин уже у меня в отделе не числился, ибо отделение было расформировано по постановлению Комиссии, а Блюмкин оставлен без определенных занятий. Это решение должно быть запротоколировано в протоколах Комиссии в первых числах июля или в последних числах июня".51 И все-таки, в самом начале своих показаний Лацис назвал Блюмкина "заведующим секретным отделом", а не "бывшим заведующим". И выписки из протоколов ВЧК об отстранении Блюмкина "Красная книга ВЧК" не опубликовала, а наоборот, взяла Блюмкина под свою защиту, убрала из документов компрометирующий лично Блюмкина материал. В заметке "От редактора" по этому поводу говорится:

"...Мы вовсе не поместили показаний Зайцева, ввиду того, что свидетель говорит исключительно о личности Якова Блюмкина, причем факты, компрометирующие личность Блюмкина, проверке не поддаются. Опущено несколько строк из показаний Ф.Э.Дзержинского, в которых он передает рассказы третьих лиц о том же Блюмкине, также не поддающиеся проверке".52 Большевикам важно было представить Блюмкина (теперь уже чекиста-коммуниста) не анархиствующим авантюристом, а дисциплинированным членом партии, совершавшим террористический акт по постановлению ЦК ПЛСР. И для этого не останавливались перед купированием показаний Дзержинского.

Показания Лациса и Дзержинского о расформировании отдела Блюмкина довольно интересны. Прежде всего из них следует, что Блюмкин был оставлен в ЧК. А вот расформирование большевиками за несколько дней до убийства Мирбаха отдела "немецкого шпионажа" не может казаться случайным совпадением. Похоже, что речь шла о простой формальности: отдел объявили несуществующим. (Может быть Дзержинский обеспечивал себе алиби на случай осуществления убийства Мирбаха?) Но каждодневная работа