Михаил Горбаневский - Москва: кольца столетий

Заметим, что другая площадь – Смоленская-Сенная (что расположена между Смоленским бульваром и Смоленской площадью) – названием своим обязана другому московскому рынку: в XVII—XIX веках тут был специальный Сенной рынок.

Смоленский бульвар возник в 20-х годах XIX века после сноса знаменитого Земляного вала, по линии которого сейчас и проходит Садовое кольцо. Он также получил свое название по Смоленской дороге (немногие московские старожилы помнят ныне, что и Белорусский вокзал когда-то назывался Смоленским вокзалом, но это уже другая часть Москвы, удаленная от Арбата).

Ну а какова же история, каков смысл самого названия города Смоленска? – можете вы спросить. Это один из древнейших русских городов, первое упоминание о нем относится к 863 году! Ученые обычно связывают топоним Смоленск со словом смола : по такой версии Смоленск был городом, где жили смоляне – люди, занимавшиеся производством смолы. Правда, есть и еще одна гипотеза. Ее авторы напоминают, что названия жителей, оканчивавшиеся на суффикс-формант - ане , в языке Руси в древности обычно были связаны не с родом деятельности этих людей, а с характером местности или гидронимами. Но польский славист Станислав Роспонд попытался объяснить название города через те славянские корни (например, реконструируемый корень *smol ), которые есть в словах, означающих «черная, болотистая земля», «чернозем». Косвенные доказательства этому есть и в русских былинах – Илья Муромец ехал в Киев из Мурома «дорогою прямоезжею», которая «залегла ровно тридцать лет, чрез те леса брынские, чрез черны грязи смоленские».

В древнерусском языке название города в верховьях Днепра имело другую форму – Смолънъскь , которая в связи с процессом так называемого падения редуцированных гласных (то есть кратких) – утратой кратких гласных - ь и - ъ превратилась в современное слово Смоленск . Смоленск действительно один из самых древних русских городов. «Повесть временных лет» упоминает его уже в известном рассказе о местах расселения славянских племен: «...от нихъ же Кривичи, иже седять на верх Волги, и на верх Двины, и на верх Днепра, их же град есть Смоленск».

А что известно о происхождении слова бульвар ? В современном русском языке оно означает «широкая аллея посреди городской улицы или вдоль набережной». Есть оно практически и во всех европейских языках, например, в немецком – Boulevard , английском – boulevard , и в славянских: в украинском – бульвар , белорусском – бульвар , болгарском – булевард , сербохорватском – булевар , чешском – bulvаr, польском – bulwar. В русской речи слово бульвар впервые появилось во второй половине XVIII века. Как свидетельствует автор двухтомного «Историко-этимологического словаря современного русского языка» профессор П. Я. Черных, едва ли не первое его упоминание в русских письменных текстах относится к 1771—1773 годам и содержится в описании парижских улиц и их названий в «Журнале путешественника»: «...ездили на Бульвар прогуливаться» (с прописной буквы, как топоним). Любопытно, что Н. М. Карамзин в своих «Письмах русского путешественника» не только описал парижские бульвары, но и объяснил в какой-то мере этимологию этого слова.

В конце XVIII – начале XIX века слово бульвар по-русски писали в форме булевар . Это понятно, поскольку в ту пору заимствованные из других языков слова и названия писали, стараясь передать «буква в букву» написание в языке-источнике. Например, фамилию французского писателя-энциклопедиста Дидро в письмах Екатерины II мы с вами найдем в форме Дидерот , поскольку по-французски ее следует писать так – Diderot. Слово бульвар было заимствовано русским языком также прямо из французского – boulevard , отсюда и первоначальное его написание булевар . Однако уже А. С. Пушкин использовал в стихах и письмах только форму современную – бульвар . Помните знаменитые строки из первой главы «Евгения Онегина»? « Покамест в утреннем уборе, / Надев широкий боливар, / Онегин едет на бульвар / И там гуляет на просторе, / Пока недремлющий брегет / Не прозвонит ему обед ».

В самом французском языке слово boulevard – тоже заимствованное, а не родное французское. Во французской речи оно существует с XIV века и в старофранцузском языке имело форму boloart . Оказывается, французы позаимствовали его у голландцев: в голландском языке (фламандском) и сейчас есть слово bolwerk , означающее «крепостной вал», «бастион». Так что мы имеем здесь дело с простой метонимией – переносом слова по смежности: словом boulevard французы именовали первоначально стену городских укреплений, а после ее демонтажа – зеленую аллею, которую устраивали на месте былых укреплений. Можно сказать, что из Франции в Россию пришло не только слово бульвар , но и практика создания аллей с деревьями, кустами, газонами, фонтанами на месте былых оборонительных укреплений.

Нет ее уже, нашей московской Собачки, одного из символов старинной Москвы. Нет ее, и не вернуть, не воссоздать даже в сомнительной копии – как пытаются воспроизвести старинное здание из монолитного бетона.

В биографии Москвы и на ее карте после рокового 1917 года могли произойти еще большие потери, разрушения, утраты, если бы не подвижническая и нередко просто самоотверженная деятельность писателей, публицистов, представителей мира искусств, ученых разных профессий, краеведов, которые были свято преданы родному городу и вставали на его защиту.

В 80-е годы XX века на фоне лозунгов о превращении столицы в «образцовый коммунистический город» (что сопровождалось ограничением открытой критики недостатков в сохранении культурно-исторического наследия, памятников, названий) резким контрастом выделялись очерки прекрасного русского прозаика Юрия Нагибина: «Меня всегда мучила мысль, что у москвичей нет того интимного ощущения своего города, которым отличаются ленинградцы. Москва необъятна, неохватна и слишком быстро меняется. Не успеваешь привыкнуть к одному облику города, а он уже стал другим. Сколько лет прошло, а я все ищу Собачью площадку, поглощенную Калининским проспектом. Когда вспоминаешь, сколько московской старины съел этот неоправданно широкий, архитектурно невыразительный проспект, так и не слившийся с арбатской Москвой, то начинаешь сомневаться в его необходимости. Быть может, потому теплеет на сердце, когда вдруг обретаешь вновь и Собачью площадку, и исчезнувшие арбатские переулки, дома вместе с дорогими тенями великих писателей, живших, творивших, гостевавших здесь». (Это отрывок из предисловия Ю. М. Нагибина к интересному путеводителю по литературным местам столицы «Я люблю этот город вязевый...», выпущенный «Московским рабочим» вторым изданием в 1990 году.)