Михаил Горбаневский - Москва: кольца столетий

После смерти вдовы князя Трубецкого в 1662 году село Алексеевское (а оно уже стало селом, поскольку в нем была выстроена церковь) было присоединено к обширным царским вотчинам, так как у Трубецких не было детей. (Не потому ли князь Дмитрий Федорович и выстроил раньше в Копытове храм именно Алексия, человека Божия, – в надежде вымолить у Бога счастье стать отцом?)

Почему село Алексеевское приглянулось царю Алексею Михайловичу? Известный москвовед А. А. Шамаро незадолго до своей смерти в одной из последних публикаций, как раз посвященной Алексеевскому, предположил следующее: «Наверное, потому что расположено было поблизости от Сокольников, где „Тишайший“ так любил предаваться „птичьей потехе“ – соколиной охоте, после которой можно было в новой своей усадьбе и отдохнуть, и отметить за трапезой охотничьи успехи. Наверное, и потому, что в этом селе была церковь в честь его „ангела“. Но главная причина, видимо, в другом: село лежало на Троицкой дороге – на пути в Троице-Сергиев монастырь, куда очень набожный и благочестивый самодержец ежегодно ездил на богомолье. Новая вотчина очень подходила для строительства в ней так называемого „путевого дворца“, в котором Алексей Михайлович, возвращаясь с Троицкого богомолья, мог бы подготовиться к торжественному въезду в первопрестольную».

А. А. Шамаро был прав в своих догадках: именно для поездок в Троице-Сергиеву лавру Алексею Михайловичу и нужен был удобно расположенный путевой дворец в селе Алексеевском (еще один путевой дворец уже существовал к тому времени в селе Тайнинском). Дворец в Алексеевском выстроили одноэтажный, но просторный – длиной около шестидесяти метров. Из архивных источников видно, что строительство велось с размахом: например, в октябре 1673 года здесь, помимо стрельцов, трудились почти четыре сотни наемных мастеров. Тишайший побывал в Алексеевском в том же месяце. В 1676 году была заложена новая каменная церковь (которая должна была соединяться с дворцом переходом) – в честь Тихвинской иконы Божией Матери. К несчастью, царю Алексею Михайловичу так и не суждено было увидеть достроенными ни дворец, ни новый храм – в 1676 году он скончался. Строительство Тихвинской церкви было доведено до конца лишь через шесть лет – в 1682 году.

Самодержцы Романовы в XVIII веке мало интересовались Алексеевским, и здешние постройки стали приходить в упадок. Путевой дворец был сломан (уже в 1803 году Н. М. Карамзин описывал, как царские хоромы постепенно разрушаются), а в 1824 году разобрали и церковь Алексия, человека Божия.

Дальнейшая судьба Алексеевского была похожа на судьбу многих подмосковных сел: росло население, развивалась легкая промышленность (уже в 1890 году в Алексеевском работали семь небольших фабрик). В конце XVIII века через Алексеевское провели знаменитый Мытищинский водопровод, построили водоприемную станцию, а в 1830 году – Алексеевскую водокачку. В границы Москвы Алексеевское было включено в начале XX века.

Много воды утекло с тех пор, как на нынешней Церковной Горке возникла та самая, первая деревня Алексеевская. Не видно теперь, как прежде, с этого холма ни Ростокина, ни Леонова, ни Свиблова. А вот Останкино угадывается – прежде всего благодаря игле Останкинской телебашни.

Но все так же собирают православных колокола храма Тихвинской иконы Божией Матери, все так же многолюдно у ворот церкви по праздникам, все так же здесь ежедневно идет богослужение, по установленным дням происходят венчание, крещение. Храм этот – не просто очень интересный архитектурный памятник, с аркадой, высоким двухсветным четвериком с круговым обходом, с пирамидой кокошников и пятью главами. Он – настоящее сердце Алексеевского, и заметим, что богослужение здесь не прекращалось даже в самые мрачные годы советского периода. Примечательно и то, что кроме четырех приделов в этой церкви – преподобного Сергия Радонежского, Святителя Николая, мученика Трифона, Воскресения Христова – есть и пятый придел: Святого Алексия, человека Божия.

Почти все топонимы, которым посвящены главы этой книги, имеют особый московский колорит и неотделимы от самого понятия «Москва»: Арбат и Теплый Стан, Сретенка и Собачья площадка, Пречистенка и Сокол. Невозможно представить себе Москву и без Воробьевых гор.

Совсем не случайно эта московская местность была любима многими русскими писателями, которые упоминали о ней на страницах своих романов, повестей, поэм. Именно с Воробьевых гор открывается самая широкая и живописная панорама столицы.

Название Воробьевы горы находим мы на страницах произведений, писем и дневников Н. М. Карамзина, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. М. Горького, А. А. Блока и других. Так, панорама Воробьевых гор вносит по замыслу Льва Толстого успокоение в трудный час в душу Пьера Безухова: «На всем, и на дальних и на ближних предметах лежал тот волшебнохрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с древней церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома, все это неестественно-отчетливо, тончайшими линиями вырезывалось в прозрачном воздухе».

А другой классик российской словесности, обладавший не менее острым художественным восприятием окружающего мира, поэт Александр Блок заметил как-то: «Париж с Монмарта не то, что Москва с Воробьевых гор».

Чтобы полнее проанализировать топоним Воробьевы горы , обратимся еще раз к книге И. Е. Забелина «История города Москвы».

«Москва действительно лежит „на горах и долинах“, но эти горы и долины образовались собственно от потоков ее рек и речек. В сущности же, в общем очертании Москва большей частью занимает ровную местность, что замечали и иностранные путешественники еще в XVI столетии. В ее черте нет даже таких перевалов, какие находятся, например, в ее ближайших окрестностях под именем „Поклонных гор“. Горы и холмы Москвы суть высокие берега ее рек; долины и болота – низменные, луговые их берега; таким образом, эти горы будут горами только в относительном смысле. Кремль – гора в отношении к Замоскворечью так, как местность Ильинки или Варварки – гора в отношении к низменному Зарядью; Маросейка в отношении к Солянке (Кулижкам); но и Кремль, и Ильинка, и Маросейка суть ровные места в отношении к Сретенке, Мясницкой и т. д.».

То, что Воробьевы горы на самом деле – особые горы , не имеющие отношения к наиболее распространенному в русском языке значению этого слова (согласно толковым словарям, гора – «значительная возвышенность, поднимающаяся над окружающей местностью»), образно обыграл в своем стихотворении, которое так и называется – «Воробьевы горы», поэт Аполлон Майков: