Юрий Мухин - Почему Врут Учебники Истории

Сталин ленинское письмо опубликовал 10 ноября 1927 года в «Правде», оно входит в 10-й том сочинений Ленина.

Казалось бы, вопрос исчерпан. Оказывается, нет. На XX съезде КПСС «завещание» Хрущев положил в основу своей антисталинской кампании. В докладе на этом съезде в ночь с 24 на 25 февраля 1956 года (о многом говорит, что этот "тайный доклад" еще раньше был прочитан западными радиоголосами и на второй день появился в американской газете "Нью-Йорк таймс"!) Хрущев снова цитирует "добавление к письму Ленина, но уже в своей редакции: "Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в отношениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на его место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.

Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что…"

Здесь ленинский текст разрывается многоточием, и далее: "…Это не мелочь или такая мелочь, которая может получить решающее значение".

Хрущев изъял ключевую ленинскую фразу: "Но я думаю, что, с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение".

То есть Ленин грубость Сталина замечал лишь сквозь призму его отношений с Троцким. Сталин не спорил: "Да, я груб, товарищи, в отношении тех, которые грубо и вероломно разрушают и раскалывают партию… Но грубость не есть и не может быть недостатком политической линии или позиции Сталина". И действительно, Ленин никогда не говорил о политических ошибках Сталина!

Как тут не вспомнить ленинские характеристики остальным вождям! Небольшевизм Троцкого, неслучайность октябрьского эпизода Зиновьева и Каменева, не вполне марксистские воззрения Бухарина, невозможность в политическом плане положиться на Пятакова — жизнь подтвердила правильность ленинских оценок. Политическая неустойчивость не случайно бросила их в объятия к Гитлеру. Страну они решили спасать по-своему: сдавшись на милость победителя…

На процессах подсудимые даже и не оправдывались…

" Зиновьев . Что я могу сказать в свою защиту, если слева от меня на скамье подсудимых сидят троцкистско-фашистские террористы, засланные в СССР из Германии, Натан Лурье и Моисей Лурье, а справа — В. Ольберг, тоже засланный в СССР из Германии? Мы, троцкистско-зиновьевское подполье, превратились в филиал гестапо.

Рыков . В своем последнем слове я подтверждаю то признание в своих чудовищных преступлениях, которое я сделал на судебном следствии. Я совершил тягчайшие государственные преступления. Я изменил Родине. Эта измена выразилась в сношениях с заклятыми врагами Советов, в ставке на поражение…

Пятаков . Я слишком остро сознаю свои преступления, и я не смею просить у вас снисхождения. Я не решаюсь просить у вас даже пощады. Через несколько часов будет вынесен ваш приговор. И вот я стою перед вами в грязи, раздавленный своими собственными преступлениями, лишенный всего по своей собственной вине, потерявший самого себя… Не лишайте меня одного, граждане судьи. Не лишайте меня права на сознание, что в ваших глазах, хотя бы и слишком поздно, я нашел в себе силы порвать со своим преступным прошлым.

Каменев . Я вместе с Зиновьевым и Троцким был организатором и руководителем террористического заговора, замышлявшего и подготовлявшего ряд террористических покушений против руководителей правительства и партии нашей страны и осуществившего убийство Кирова. 10 лет, если не больше, я вел борьбу против партии, против правительства Советской страны, лично против Сталина. В этой борьбе я использовал, мне кажется, весь известный мне арсенал политических средств — открытую политическую дискуссию, попытки проникнуть на фабрики и заводы, нелегальные прокламации, подпольные типографии, обман партии, выход на улицу и организацию уличных выступлений, заговор и, наконец, террор.

Я изучал когда-то историю политического движения и не могу вспомнить такой формы политической борьбы, которую мы не проводили бы за последние 10 лет. Нам в нашей политической борьбе пролетарская революция предоставила такой срок, какой никогда ни одна революция не предоставляла своим врагам. Буржуазная революция 18-го века давала своим врагам недели и дни, а затем уничтожала их. Пролетарская революция 10 лет предоставляла нам возможность исправиться и понять свои ошибки. Но мы этого не сделали. Я трижды был возвращен в партию. Я был возвращен из ссылки по одному лишь моему личному заявлению. После всех моих ошибок мне доверялись ответственные поручения и посты.

Я сейчас стою в третий раз перед пролетарским судом по обвинению в террористических намерениях, замыслах и действиях. Дважды мне была сохранена жизнь. Но всему есть предел, есть предел и великодушию пролетариата, и этот предел мы исчерпали…"

Каменев был прав — предел они исчерпали, злодейски убив Кирова.

Впоследствии было установлено (как того и хотел Сталин), что убийство Кирова организовано неким ленинградским террористом и троцкистско-зиновьевским центром". Убийство Кирова было использовано Сталиным для расправы с теми, кто ему был неугоден.

История Отечества, 10-й класс, с. 297

Не успеют детки призадуматься о том, кто же был неугоден Сталину, как авторы учебника их сразу же бьют по неокрепшим головкам фактом:

"Факт. В 1934 г. состоялся XVII съезд ВКП (б), на котором при выборах в ЦК С. Киров получил больше голосов, чем Сталин. Из 1966 делегатов XVII съезда было арестовано 1108 делегатов, из 138 членов и кандидатов в члены ЦК было репрессировано 98 человек".

Не захочешь, а догадаешься, что Сталин мстил депутатам, которые голосовали за Кирова. И всю эту галиматью с юных лет вбивают в головы миллионам школьников!

Но истина и состоит в том, что такого «факта» в истории нашего Отечества не было! Авторы, видимо, перепутали учебник со сборником одесских анекдотов.

Слово писателю-фронтовику Владимиру Бушину: "Напомним Рыбакову, Шатрову, Новогрудскому (мы, со своей стороны, — авторам учебника Л. Жаровой, И. Мишиной, А. Овсянникову, В. Островскому, В. Старцеву, Б. Старкову, Г. Смирнову. — Авт.) и другим московско-голливудским калекам, твердящим, будто Сталин говорил скучно, монотонно, уныло, аж спать хотелось, — напомним, что доклад прерывался 48 раз и в стенограмме это имеет такие пометы: 10 раз — «Аплодисменты», 7 — "Продолжительные аплодисменты", 4 — "Долго не смолкающие аплодисменты", 6 — "Бурные аплодисменты", 6 — "Гром аплодисментов".