Сергей Голубев - Битвы цивилизаций

При Катоне сенаторы решительно воспротивились требованиям откупщиков снизить заранее установленные нормы их отчислений в казну, но в конце концов те все же добились своего, но уже при Цезаре. «Вполне возможно, что в сенате воцарились настроения возврата к прежним временам и твердость в отношении откупщиков, проявленная, вне сомнения, по инициативе Сенеки, любопытнейшим образом напоминает политику, проводимую Катоном, которого Сенека считал одним из тех римских граждан, которые являют собой пример, достойный подражания». Все это очень напоминает муки, которые претерпел многострадальный закон о прогрессивной шкале налогообложения в России. Закон до сих пор не вошел в summa idearum (круг понятий) законодателей и не принят, хотя во всех цивилизованных государствах Европы, Америки и Азии он давно стал краеугольным камнем социально-экономической политики. Manus manum lavat (рука руку моет)! Сенека – один из тех мудрецов, которые, согласно воззрениям мыслителей Древней Стои, рождаются раз в 500 лет. Его смерть (он коснулся этого в «Трактате о преждевременной смерти») имела ряд причин, о которых говорить в контексте наших исследований не будем (изгнание, смерть сына и друга и т. д.).

В Риме было столько богатых людей, сколь никогда прежде не было в столицах. И они старались превзойти друг друга в транжирстве. Так, император Вителлий целые ночи проводил в пирах, принимая рвотное и чередуя его с пищей. Для одного из пиров понадобилось 2000 птиц и 6000 деликатесных рыб. Повара его постоянно ломали голову над изобретением новых блюд. Одно из них стоило 100 000 сестерциев, будучи приготовлено из невообразимой смеси: сладкое мясо, печеные птицы, фазаньи и павлиньи мозги, языки попугаев и т. д. Император Гелиогабал, возомнив себя богом, говорили, взял за обыкновение есть зеленый горошек, смешанный с крупицами золота, а рис с жемчугом. Мать Нерона, Агриппина, заплатила огромную сумму за певчего соловья, желая узнать вкус языка этой птицы. С ее легкой руки украшением стола у богатых римлян стал паштет из соловьиных языков. Римские традиции восприняли в России (далеко не лучшая преемственность цивилизаций). На Нижегородской ярмарке в трактире русские купцы обмывали удачную сделку. Один из захмелевших гуляк обратил внимание на поющего в клетке соловья и подозвал хозяина трактира. Тот подбегает к нему, угодливо кланяясь. Купец вопрошает: «Сколько стоит?» – «Сто рублей, вашество!» – «Зажарь!» Из соловья готовят жаркое и подносят купцу на серебряном блюде. Купец долго размышляет и наконец заявляет: «Отрежь на копейку».

Пиры в Риме

Культурно-моральный уровень новой знати оставлял желать лучшего. Правильнее было бы говорить об отсутствии морали. Поэт Марциал писал в эпиграмме:

Правда, были и такие люди, как Рутилий Руф, который хотел ограничить лихоимство властей, обуздать алчные аппетиты откупщиков, добиться того, чтобы и в провинциях установились справедливые порядки. Тиберий Гракх делал все возможное, чтобы обеспечить беднейшим слоям сограждан достойную жизнь. Среди тех, кто осуждал всевластие денег, стоик Сенека, ставший доверенным лицом императора. Он писал: «Эта вещь, которая держит в плену такое множество начальников и судей, которая и делает их начальниками и судьями, эта вещь – деньги. С той поры как деньги стали предметом культа, истинная ценность вещей пришла в забвение; поочередно становясь то торговцами, то товаром, мы интересуемся не тем, что есть та или иная вещь, а тем, сколько она стоит».

Гораций

Похоже, что этим должна переболеть каждая эпоха. Остановить это безудержное наступление богатства было трудно, оно захватывало души людей подобно тому, как дикий и вульгарный вояка захватывал беззащитные города, грабя, насилуя, убивая, растлевая. Победить его могут высокая культура в сочетании с долгом, долгом служения отечеству, высшие принципы и идеалы.

Вероятно, трудно было удержаться перед соблазном, когда богатство плывет само в руки. Гениальный Гораций (65 г. до н. э. – 8 г.), признанный лирик Европы, певец «золотой середины», жизнь которого совпала с важнейшим этапом в истории Рима, т. е. с падением Республики и установлением Империи, сражавшийся в рядах армии Брута, а затем перешедший в стан Октавиана Августа, его победителя, писал так:

У меня ни золотом,

Ни белой костью потолки не блещут;

Нет из дальней Африки

Колонн, гиметтским мрамором

венчанных;

Не был я наследником

Царей пергамских пышного чертога,

И одежжд пурпуровых

Не ткут мне жены честные клиентов.

Но за то, что лирою

И песнопенья даром я владею, —

Мил я и богатому…

Он и в самом деле получил от Мецената, известного богача, одного из столпов идейно-политической программы Августа, маленькое имение среди Апеннин в подарок. И он благословлял империю и ее вождя и, конечно же, имя своего благодетеля – Мецената, без которого жизнь была бы куда труднее. Он писал: «Славный внук, Меценат, праотцев царственных, о отрада моя, честь и прибежище!» Ему восторженно вторил и Вергилий, писавший в «Георгиках»: «Будь же со мной и моей начатой сопутствуй работе, о украшенье, о часть моей величайшая славы, ты, Меценат!» Многие говорили вполне искренне. Мы живем в иную эпоху.

Дж. Тьеполо. Меценат представляет Августу свободные искусства. 1742 г.

По рождению Меценат принадлежал к высшему слою римских граждан, к всадникам, объединявшим состоятельную часть римского общества, но и среди всадников он заметно выделялся благородством происхождения и богатством. В период войны против Секста Помпея (36 г. до н. э.) и позднее, в 31 г. до н. э., во время решающего сражения эскадры Октавиана с флотом Антония и Клеопатры у мыса Акциум, Меценат был оставлен императором в Риме и облечен высшими административными полномочиями. Тогда он спокойно и четко, не притязая на какую-либо формальную власть, пресек антиоктавианские заговоры. Когда цезарь отъезжал по делам в провинцию, Меценат замещал его в Риме (фактически выступая в роли 1-го вице-премьера). Не откажешь ему и в смелости. Он всегда готов был прийти на выручку к тому, над кем нависла смертельная угроза расправы. Меценату приписывают слова, коими тот удержал однажды Октавиана от подписания смертных приговоров: «Surge tandem, carnifex!» («Да полно же тебе, мясник!») Чуждый тщеславия, зависти и недоброжелательства, Меценат и в отношениях с цезарем, могущественным правителем, был свободен от низкопоклонства и заискивания. Важной чертой его было и то, что он находил в себе смелость высказывать суждения, противоположные взглядам первого сенатора – цезаря. Поэты эпохи находили в Меценате внимательного, заботливого, умного, щедрого покровителя. Публий Вергилий Марон, Квинт Гораций Флакк, Секст Проперций – вот круг друзей Мецената. Поддержка им друзей-поэтов в смутные времена гражданских войн пришлась как нельзя кстати. Вергилию он помог вернуть имение, потерянное тем в неразберихе конфискаций, сыну выкупившегося на волю раба, Горацию, не обремененному средствами, подарил собственное поместье в Сабине. В отношениях с талантами Меценат был прост, доступен, честен и благороден. Благотворительность – это рай в сердце. Человек широкой души, он частенько следовал правилу Аристотеля: «Щедрый человек – это тот, кто дает подходящему человеку подходящую вещь в подходящее время».