Сергей Голубев - Русь между Югом, Востоком и Западом

Интересно то, что, несмотря на подобное поведение поляков, столичная элита Киева, в том числе и ряд киевских церковных иерархов, тут же поддержала оккупантов. Пусть он разграбил храмы, пусть наложил руку на церковную десятину, но важнее то, что он дал им долю в прибылях. Судя по всему, те «попросту были подкуплены Болеславом». Известно, что поляк приставил к награбленному им в Киеве имуществу «Настаса Десятинного», настоятеля церкви, и тот верой и правдой служил ему. Но даже не эти грабежи в данном случае занимают наше внимание. Ведь также поступали киевляне в захваченных ими и разграбленных городах. Важны последствия этого шага, а они были крайне серьезные. Польский князь решил удержать Киевскую Русь. Он развел свою дружину «по городам» якобы «на прокорм», фактически надеясь удержать землю Киевскую в полной власти и зависимости. Святополк стал при нем всего лишь наместником польского князя. «С этого времени Русь надолго стала данницей Польши», – пишет Галл Аноним о походе поляков. Конечно, все это преувеличение, но в этом, если хотите, историческая мечта Польши – захватить Киевскую Русь любой ценой, пусть даже и опираясь на предателей народа или же на продажных церковных иерархов. «Болеслав. установил границы Польши в Киеве», – так автор «Великопольской хроники» высказал вожделенную мысль польской знати. В том же духе писал автор «Истории архиепископов Гамбургской церкви» (70-е годы XI в.) каноник Адам: «Болеслав, христианнейший король, в союзе с Отгоном III подчинил всю Склаво-нию, Руссию и пруссов». И вот уж Болеслав чеканит «русские денарии» – т. е. монеты с кириллической надписью «Болеслав». Чеканка своей монеты в те времена обычно означала довольно веские претензии ее владельца на обладание наследием Владимира Святого, и прежде всего, конечно, Киевом.

Что ожидало народ, веру православную при этом? М.С. Грушевский описал, как нелегко пришлось православным в украинских землях, присоединенных к Польше и к Великому княжеству Литовскому. «В Галиции Ягайло, проезжая в 1412 г. через Перемышль, чтобы похвалиться перед католическим духовенством своей католической ревностью, велел отобрать у православных местную кафедральную церковь, выкинуть из гробницы погребенные здесь останки старых пере-мышльских князей и обратить церковь в костел; православное духовенство и все население горько плакали при виде такого поругания, но распоряжения Ягайла тем не менее были исполнены. В другом случае Ягайло запретил крестить детей от смешанных браков (православного с католичкой) по обряду православной веры, а окрещенных. велел насильно перекрещивать в католичество».

Король Ягайло

Польский историк Ян Длугош

Здесь нам хотелось бы остановиться на некоторых моментах, которые и создают среди народов историческое отторжение или непонимание. Почему поляки, русские, литовцы так настороженно относятся друг к другу? Возможно, потому, что в древности эти народы вели судьбоносный спор о том, кому будет принадлежать главенствующая роль на огромных территориях Руси, Польши и Литвы. И каждый непременно хотел быть первым и главным. Если обратимся к «Анналам» Яна Длугоша (1415–1480), историка, которого называют польским Титом Ливием (он привез из Италии в Польшу сочинения античных авторов), с легкостью обнаружим типичные точки неприятия. В основном, их можно свести, по его мнению, к различиям в религии, обрядах и т. п. По словам Длугоша, русские будто бы «отпали от власти поляков не столько из-за несправедливого и корыстного правления, сколько из-за различия в обряде и вере». Вторая причина – нравы русских. Описывая Киев, где провел зиму Болеслав Храбрый после победы над противниками киевского князя Изяслава, историк восторгался богатствами Киева и красотой тамошних женщин («Женщины там статные, со светлыми красивыми волосами, но распутны»). Король и польские воины, увлеченные их красотой, купаясь в изобилии, опустились до самого последнего любостра-стия, даже до содомии. Разврат перенесся в Польшу: жены поляков, «тяготясь долгим отсутствием мужей», опустились до измены им «в объятии рабов».

Русским ставились в вину хитрость, жестокость, лень, легкомыслие. При осаде Познани, по словам хрониста, войско князя Владислава, и особенно пришедшие ему на помощь русские, не довольствуясь добычей, грабежом и злодеяниями, учинило «надругательства над знатными матронами и девицами, многих убивали, калечили и в варварской ярости творили прочие бесчеловечные и недостойные деяния». Говорится и о жестокости Романа Галицкого и Мстислава Удалого, который после победы якобы «приказал своим русским не оставлять в живых ни одного венгра или поляка». И тем не менее поляки, литовцы, русские вынуждены были обращаться за помощью друг к другу и обычно получали ее, посылая «гостя с женой и челядью» или устремляясь в бега к соседу, с которым его связывали родственные узы. В основе глубокого интереса Польши к Руси лежали политические и стратегические интересы, поскольку и Русь принимала активнейшее участие в спорах польско-литовских князей и элит за власть в самой Польше и Литве, и, разумеется, немалые богатства Руси.

При описании великих богатств Руси (которая, якобы, издавна принадлежала полякам) Ян Длугош не жалеет лестных эпитетов. Русские невесты не только хороши собой, но и несут полякам богатое приданое. «Обширнейшие русские королевства» со столицей в Киеве имеют пределом Новгород, «богатейший и славнейший золотом, серебром и мехами…». Хотя жители Руси и «живут скромно», даже «убого», зато они одеты в роскошные темные меха (соболей). Любы поляку русские князья, направлявшиеся в Польшу с богатыми дарами, расплачиваясь за помощь (как Изяслав Ярославович, Да-выд Игоревич), платя выкуп за пленников (как Владимирко Володаревич, заплативший за похищенного отца 80 тыс. марок серебром). Богатые трофеи везли с Руси победители-поляки. Походы были выгодны, вопреки словам Энгельса, о том что удел поляков в истории – смелые глупости.

Энгр Жан Огюст Доминик. Одалиска и ее рабыня. (1839)

Женщина и ее раб (1860)

Бывали и периоды более или менее тесных союзнических отношений между Русью и Польшей. Нередко эти союзы крепились с помощью брачных уз. Такой союз был создан князем Ярославом и королем Казимиром в 1041-м или в 1043 г., когда польский король Казимир женился на единокровной сестре Ярослава, княгине Марии Добронеге.