Сергей Голубев - Русь между Югом, Востоком и Западом

Русь была в окружении сильных и беспощадных противников на юге, востоке и западе. «Эти войны, – отмечает В.О. Ключевский, – поглотили не менее 50 лет, следовательно, на западе в эти 103 года мы круглым счетом год воевали и год отдыхали». Очень тревожно складывалась для русских обстановка и на южных направлениях и границах… Наряду с новыми татарскими гнездами (царства Казанское, Астраханское) завоеванный турками в 1475 г. Крым доставлял постоянное беспокойство. Хан дважды нападал на Москву полчищами в 120 тысяч человек (1571–1572 гг.). Крымское ханство представляло собой разбойничье государство, хорошо приспособленное для набегов на Польшу, Литву и Московию. Эти набеги были главным жизненным промыслом. Тот же Флетчер пишет, что татары крымские обыкновенно нападали на пределы Московского государства раз или дважды в год, иногда около Троицына дня, чаще во время жатвы, когда легче было ловить людей, рассеянных по полям. Полон – главная добыча, пленники продавались в Турцию и другие страны. Кафа – главный невольничий рынок, где всегда можно было найти десятки тысяч пленников и пленниц из Польши, Литвы и Московии. Здесь их грузили на корабли и развозили в Константинополь. Анатолию, Европу, Азию или Африку.

Место, где была Кафа (Феодосия)

Нельзя не признать драматичности отношений Руси и Орды. Столица Орды Сарай являла собой невольничий рынок, тысячи и тысячи славян были проданы там в рабство. Затем пленных перепродавали купцы на рынках Крыма, Генуи, Венеции, Пизы. Полк русских воинов-пленных нес службу при ханском дворце в Ханбалыке (Пекине), наши ратники встречались в армиях египетского султана. Ценили иноземцы русских девушек-красавиц, платя за них бешеные деньги. Тысячи русских женщин подверглись насилию и унижению, о чем свидетельствует сохранившаяся с тех лет песня «Татарский полон», посвященная этой теме:

Страшным итогом стала власть кочевников для культуры… С. Соловьев насчитал на Руси с 1240 г. по 1462 г. (за 222 года неполного периода татарского ига) двести войн и нашествий. Древо русской культуры и просвещения, едва пустившее корни в почву, едва согретое греко-византийским солнцем, начавшее проявлять заметный интерес к связям с Европою (через дипломатию, религию, торговлю, науки и ремесла), было уничтожено татаромонгольским ураганом. Рати Чингисхана, Батыя, Тохтамыша двигались на Русь, имея целью разорить и обратить в рабство всю землю. Ущерб, нанесенный литературе, не ограничивался только уничтожением памятников письменности. Наблюдалось полное прекращение летописной работы в целом ряде городов, стертых с лица земли. Но и в тех центрах, которые подверглись меньшему разорению, летописание все же сужается, бледнеет (Д.С. Лихачев). Сильный удар был нанесен по письменности и грамотности. В Киевской и Новгородской Руси грамотность была распространена, но теперь Русь погружалась во тьму безграмотности. «Трудно оценить урон, нанесенный архитектуре и живописи Древней Руси. На полвека прекратилось каменное строительство, многие технические приемы были утрачены. А как оценить последствия в области социальной психологии?! Над Русью навис страх, что привело к падению нравов, расшатыванию морально-нравственных устоев, что отмечают многие современники, в частности, Серапион Владимирский». Власть татар запечатлела и память народная. В былинах вместо разных врагов, с которыми приходилось сталкиваться на протяжении многих веков истории, везде называются одни «татаровья», олицетворением которых является царь Калин, нередко выступающий под именем Батыя Батыевича, Бутыги или Бутеяна Бутеяновича, или же, наконец, Мамая. Историк В.О. Ключевский по этому поводу справедливо заметил: «Борьба со степным кочевником, половчанином, злым татарином, длившаяся с VIII почти до конца XVII века, – самое тяжелое историческое воспоминание русского народа, особенно глубоко врезавшееся в его память и наиболее ярко выразившееся в его былевой поэзии».

В гареме

Философ Вл. Соловьев как-то сказал: «Панмонголизм – хоть имя дико, но мне ласкает слух оно». В «Скифах» А. Блока прочитывается «дух» стихов Соловьева – «Панмонголизм»:

(1894)

Панмонголизм – не русизм, взращенный на скифско-азиатском молоке! Когда-то и Г. Федотов, полемизируя с Вл. Соловьевым, вещавшим о будущем нашествии «панмонголизма», успокаивал всех и вся: «Бросается в глаза и бледность кровавого фона, на котором раскрывается последняя трагедия. Нашествие монголов изображено в схематических чертах. Мы ничего не слышим об опустошении Европы, к тому же христианское человечество скоро свергает это иго и в последнем столетии своего бытия наслаждается прочным миром».

Русский князь и татарский хан

Илья Муромец и Калин-царь

Иные готовы взглянуть на монгольское иго чуть ли не как на величайшее благо. Эту позицию, полагаем, вовсе не готовы разделить русский, украинский, белорусский народы, народы Центральной Азии или Европы, и те, кто еще сохраняет историческую память. Они скажут иначе: никакого «блага» не было и быть не могло за эти два-три века разоров, набегов, погромов, насилий и убийств. В «Задонщине» и «Сказании о Мамаевом побоище» даны картины (не выдуманные) ужасного состояния, в коем пребывала Русская земля. Летописцы сообщают, к примеру, что после Калки (1223 г.) от «великого побоища татарского и ныне еще Русская земля уныла». Сколько жизней русских людей на совести Орды: десятки князей, не считая десятков и сотен тысяч простого люда. При хане Узбеке Орда казнила шесть русских князей. Михаила Ярославовича заковали в железа, повесили на шею цепь и деревянную колоду. Целый месяц водили по кочевьям, как дикого зверя, пока не убили. Хотя страшный счет надо было бы предъявить и самим русским князьям, счет куда более суровый, ибо они губили своих же людей – и все во имя жажды власти, золота, богатства! К примеру, московские князья вели себя в отношении соперников зачастую не менее подло и коварно (таков великий московский князь Юрий Данилович, который, по сути, обрек на смерть в Орде тверского князя Михаила Ярославича). Потому Дмитрий II Михайлович, Грозные Очи (1299–1326), сын Михаила Ярославича и княгини Анны Дмитриевны, отомстил виновнику трагической гибели его отца – великому князю Юрию Даниловичу. Случай представился в 1322 г., когда, собрав с тверских земель дань для Золотой Орды, великий князь Юрий присвоил ее себе. Дмитрий Михайлович, узнав об этом, поспешил в Орду, к хану Узбеку, с целью не только уличить Юрия в присвоении дани, но и отнять у него великокняжеский ярлык. Цель эта была достигнута – ярлык на великое княжение перешел к Дмитрию Тверскому. В 1325 г. Дмитрий Тверской и Юрий Московский одновременно (но порознь) приехали в Золотую Орду на ханский суд. Дмитрий Михайлович не стал дожидаться суда и в порыве гнева зарубил Юрия Даниловича мечом у входа в шатер хана. Хан Узбек долго раздумывал, как наказать великого князя: с одной стороны – тот законно отомстил за смерть отца, с другой стороны – являлся убийцей близкого родственника хана (так как сестра Узбека была женой Юрия Даниловича). Была надежда, что Дмитрия простят, но 15 сентября Дмитрия казнили по приказу хана Узбека.