Николай Суханов - Записки о революции

Призываю всех граждан к полному спокойствию и сохранению порядка, необходимого для спасения родины.

Всех чинов армии и флота призываю к самоотверженному и спокойному выполнению своего долга защиты родины от врага внешнего»…

Здесь как будто бы надо отметить некоторое противоречие с «показаниями», где Керенский утверждает, что Корнилов был уволен не его приказом, а постановлением Временного правительства, вынесенным до отставки министров. Военный министр не имел права отрешить Главковерха, а Корнилов не был обязан подчиняться ему. Если точное изложение факта содержится в воззвании, а не в «показаниях», то можно утверждать, что Корнилов до ceй минуты , до позднего вечера 27-го, не совершил еще ничего нелегального и отказался сдать должность на законных основаниях. Но бог с ними, с этими юридическими тонкостями!.. Нам важнее отметить, что в прокламации опять-таки нет ни слова о походе контрреволюционных войск на Петербург . Рассылая по радио беллетристическое сообщение, он об этом , о самом важном, страну не оповещает.

Но теперь об этом в Смольном уже все знали. И прения в ЦИК пошли по двум линиям – после того, как Дан в своем выступлении настаивал на сплочении всех революционных сил вокруг единого центра. Первая линия вела к созданию новой власти, вторая – к организации обороны столицы от корниловских войск. Ораторы руководящего блока снова твердили о том, что дело образования власти надо отдать всецело на усмотрение Керенского: хочет – пусть создаст директорию, не хочет – пусть «пополнит» свой развалившийся кабинет. Пусть только по-прежнему стоит на платформе 8 июля.

О да, он стоит на ней твердо, как вкопанный!.. Иные из большинства твердили, что лучше всего не производить никаких изменений в форме власти, а иные настаивали на самой решительной борьбе с контрреволюцией.

Дан в качестве фракционного оратора меньшевиков требовал создания особого представительного органа, который действовал бы до самого Учредительного собрания. Этот орган должен быть создан по образцу московского совещания, но с исключением из него представителей Государственной думы всех созывов. Пред этим учреждением отныне должно быть ответственно Временное правительство (довольно, стало быть, неограниченных полномочий!). И там меньшевики будут добиваться немедленного провозглашения демократической республики, роспуска Государственной думы, аграрных реформ, обращения к рабочим и крестьянам о поддержке революции и других ужасно страшных и революционных вещей.

Из левых — Мартов решительно возражал против директории и требовал немедленного проведения демократической программы. Он поддерживал, со своей стороны, мысль о «демократическом совещании» для регулирования деятельности правительства, но Мартов настаивал, чтобы оно имело революционный характер и было избавлено от реакционных элементов: их центром и ядром должны быть Советы.

От имени большевиков на трибуне появилась новая звезда третьей величины в лице Сокольникова, будущего знаменитого покорителя несчастной Бухары и водрузителя коммунистического знамени на плоскогорьях Памира. Сокольников нападал на коалицию и Керенского, правильно утверждая, что им не верит и ни при каких условиях не поверит пролетариат, но никаких конкретных лозунгов относительно должной власти оратор не выдвигает… Кроме того, он оглашает проект длинной и интересной резолюции, выработанной во фракции при участии самых больших лидеров. Вначале там дается отличная характеристика общей конъюнктуры и, в частности, корниловского выступления. А затем выставляется политическая программа, немедленное осуществление которой фракция считает необходимым условием спасения революции. Программа, выдвинутая в огне корниловщины, состоит в отмене решительно всех мер репрессивно-контрреволюционного характера, начиная со смертной казни, а затем идет замена генералов выборным военным начальством, немедленная передача всех земель в распоряжение земельных комитетов, рабочий контроль в банках и на заводах, отмена тайных договоров и предложение всеобщего мира, демократизация финансового хозяйства, декретирование республики и немедленный созыв Учредительного собрания… Что же касается власти, то в конце довольно глухо и неопределенно сказано: «Единственным путем для осуществления этих требований является переход всей власти в руки революционных рабочих, крестьян и солдат».

Вопрос о власти был подвергнут голосованию. Весь «правящий» блок при воздержавшейся оппозиции голосует за оставление Временного правительства в прежнем виде и за пополнение его на месте ушедших кадетов демократическими элементами. «Директория» собирает незначительное число голосов. «Демократический предпарламент» принимается огромным большинством, причем и большевики голосуют за него – с условием, что его состав будет революционный.

Затем, около двух часов ночи, наличные члены президиума отправляются в Зимний дворец для переговоров с Керенским о создании власти. Ах, какие нудные, докучливые люди! И что они пристают к главе государства, «все осознавшему с поразительной ясностью» и «принимавшему решительные меры». Ведь ясно, что их вмешательство только осложняет и без того трудное положение. Ведь ясно, что спасение государства связано именно с их невмешательством. Ведь ясно, что в конце концов министр-президент создаст для спасения революции такие комбинации, какие ему понравятся… Не потому, что это было умно, искусно, революционно и государственно, а потому, что советские люди не имеют за душой ни смелости, ни энергии, ни идеи, во имя которой они могли бы заменить свои нудные и докучливые представления чем-нибудь похожим на борьбу.

И несколько раз в эту ночь на 28 августа разные советские люди с деловым видом скакали в Зимний и обратно в Смольный, где изнывал до утра ЦИК.

Около четырех часов утра заседание возобновилось, и выяснилось, что министр-президент относится без всякого сочувствия к постановлениям «революционной демократии». Он не желает ни пополнения кабинета демократическими элементами, ни парламента. Он настаивает на директории из 6 лиц по его выбору и на всей полноте власти… С решительными протестами выступают Мартов и Луначарский. Прения шли долго, и, наконец, было постановлено: «Еще раз обратиться к Керенскому с просьбой согласиться на первоначальное предложение ЦИК»… Не угодно ли? Какие упорные в своей докучливости люди!..

Но в этот момент Керенский вызвал в Зимний дворец Церетели и Гоца, а затем Чернова. Ну, стало быть, снова надо прервать заседание и подождать, что будет. Заседание возобновилось снова в семь часов утра. Прискакали вызванные люди со Скобелевым во главе. Генерал Скобелев сделал длиннейший доклад, в котором сообщил чрезвычайную новость, только что ставшую известной в Зимнем дворце. Генерал Корнилов, получивший поздним вечером обращение Керенского «Ко всем гражданам», наконец выступил совершенно открыто в качестве мятежника против законной верховной власти. Но всем учреждениям, железнодорожным станциям, а главное, по армии он туг же разослал такую телеграмму: