Рене Фюлёп-Миллер - Святой дьявол - Распутин и женщины

Так случилось, что прежде всего императрица склонилась к мистике. Эта гессенская принцесса, воспитывавшаяся с детства в строгом протестантском духе и девочкой находившаяся под влиянием идей Давида Фридриха Штрауса, после того как стала русской царицей и приняла византийскую веру, вдруг превратилась в фанатичную сторонницу, ярую поборницу православия.

Позднее у нее появилось сильное влечение к мистицизму, которому она в конце концов полностью отдалась. Особенно глубокое впечатление на нее произвела книга, написанная в XIV веке, в которой речь шла о посредничестве между Богом и человеком, а также о "друзьях Божьих" - необычайно щедро одаренных смертных. Императрица твердо верила в то, что есть такие люди, которые благодаря страстным молитвам могут приблизиться к святости и, не обладая церковным саном, могут быть лучшими посредниками между небом и землей, нежели обычное духовное лицо.

Царь совершенно не собирался препятствовать увлечениям супруги. Еще будучи молодым человеком, он сам имел склонность к религиозному мистицизму, так же как и его предок Александр Первый. Эти склонности очень поощрялись и в доме его родителей, потому что Александр Третий был убежден в наличии чудодейственной силы у благословленных Богом людей. При дворе отца молодой наследник Николай познакомился с удивительным человеком - Иоанном Кронштадтским, единственным в своем роде, которого не только простой люд, но даже сам император считал святым. Хотя Иоанн Кронштадтский был служителем православной Церкви, тем не менее в глазах всей России он стоял выше всего духовенства, потому что ему приписывалась способность творить чудеса, предсказывать будущее, излечивать больных и страждущих. Когда он проповедовал, народ толпами устремлялся в церковь и благоговейно падал ниц перед ним. В трудных ситуациях, перед принятием важных решений или когда кто-нибудь из членов семьи заболевал, царь Александр призывал святого во дворец и просил у него совета и помощи. Николай Второй вспоминал в течение всей своей жизни об одной весенней обедне - в церкви в Ореанде, где Иоанн Кронштадтский читал проповеди для тяжело больного старого императора и его семьи и молился вместе с ними. Краткими, отрывочными предложениями, звучавшими, словно приказ, Иоанн Кронштадтский просил у Бога милости и благословения для царского дома. Эта глубоко взволновавшая Николая картина навсегда осталась в памяти, уже тогда он был убежден, что это истинно святой человек, посланник божий. После этого богослужения молодой царевич всем сердцем стал разделять убеждения тысяч пилигримов, которые в набожной вере в чудо постоянно стекались к проповеднику Иоанну Кронштадтскому.

В тот мрачный день, когда умирал император Александр, Николай был свидетелем сцены, навсегда оставшейся в его сознании: входя в комнату отца, он увидел, как тот, задыхаясь, жадно хватал воздух, а Иоанн Кронштадтский, склонившись над ним, держал его голову в ладонях и шептал умирающему монарху последние земные слова утешения.

Победоносцев, ближайший советник Александра Третьего, главный прокурор, влиятельный государственный деятель, воспитатель наследника Николая, друг и почитатель Достоевского, верил в сверхъестественные силы и явления, способные оказывать влияние на земное существование. Он не только был уверен в святости Иоанна Кронштадтского, его вера в чудеса шла дальше; однажды, при содействии высоких духовных лиц, он по всем правилам совершил в своем доме изгнание дьявола. Подобно Победоносцеву, большинство министров императора Александра верили в сверхъестественные силы, чудеса и предсказания, так что юный наследник со всех сторон был окружен мистическими настроениями. Позднее уже болезненный мистицизм новой правящей четы усилился благодаря общению с великими князьями Николаем и Петром Николаевичами и их супругами. Конечно, интересы этих великокняжеских пар в большинстве случаев вращались вокруг грубых и примитивных "оккультных сеансов" с верчением столов, вызыванием духов и подобной спиритической ерунды, но царская чета, желая уйти от мучительных забот этой жизни, хваталась за все, что казалось им мостиком в потусторонний мир. Не утруждая себя размышлениями, спасаясь от мрачной реальности, они обратились к самым примитивным формам оккультизма.

В гостиных "Николаевичей" и их жен постоянно проходили различные спиритические рауты, собирались всяческие ясновидцы, предсказатели, проповедники, монахи-францисканцы, знахари и чудотворцы. Молодой государь, так же как и его супруга, все больше подпадал под влияние этого общества, и когда позднее они оба отошли от двора и других родственников, "Николаевичи" дольше всех оставались их доверенными лицами.

Еще будучи невестой наследника, Алике прибыла в Ореанду и рядом с будущим супругом благоговейно присутствовала на богослужении, совершаемом отцом Иоанном, и для нее проповедь этого странного священника стала незабываемым событием. Она старалась общаться только с "Николаевичами" и "черногорками"; охваченная постоянным страхом перед новыми разочарованиями, опасностями и заботами, она находила успокоение в грубых суевериях, коими увлекались в гостиных Милицы и Анастасии.

Главой этого маленького оккультно-спиритического общества в императорском дворце был великий князь Николай Николаевич. При нем непрестанно появлялись и исчезали "маги", "предсказатели", "заклинатели духов" и другие подозрительные личности - то представители западноевропейского оккультизма, то русской народной магии.

Позднее царица все же полностью отвернулась от спиритизма, коим занимались в доме ее родных, называла его безбожным, ибо уже считала, что это вредит истинной вере, но тем не менее до конца верила в существование благословленных Богом ясновидцев и "посредников" между Небом и землей. По ее представлениям, эта вера не противоречила учению православия; она и дальше часами пропадала в подземной часовне Федоровского собора, причащалась и следовала всем церковным предписаниям, но при этом постоянно была в поисках "чудо-людей", которые могли выполнить ее страстное желание о непосредственной связи с Богом.

В начале века императрица встретила первого из обширного числа этих "чудо-людей из Царского Села". С появлением французского мага Филиппа началась цепь тех странных сеансов, которые благодаря смешению высочайшей политики с магией и волшебством могут быть причислены к самым удивительным феноменам недавнего прошлого. Дипломатия связывалась с заклинанием духов, величайшие государственные деяния соединялись с магическими формулами, а конституционные реформы с "чудесными колокольчиками", звучавшими в тот момент, когда перед императором появлялся "злой человек". На этих собраниях политику русской империи одновременно решали министры и чародеи.