Франц Фюман - Капитуляция

"А теперь скорее на ту сторону, - решил он, - чтобы лейтенант не заметил и чтобы догнать этого парня!" Он отцепил нагрудный знак и бросил его, металлический щиток со звоном упал на кристаллы кварца. И этот звук пронзил молодого солдата. "Вот он вытащил пистолет, - подумал молодой солдат, - уронил его, а сейчас поднимет, спустится сюда и изрешетит меня пулями". Он сжался, огромное тело заполняет всю яму! Он скорчился. "Здесь я беспомощен, - подумал он, а голос в его сознании завопил: - Нет! Нет! Нет!" И он встал и заставил себя выбраться из ямы, как раз в тот миг, когда жандарм решил спуститься вниз. Его знобило. Жандарм услышал за своей спиной подозрительный шум, он хотел крикнуть: "Кто идет?", но не решился. А вдруг русские? Если русские, тогда весь его план летит к черту, он не сможет присоединиться к солдатам, которые уже в плену, его пристрелят, как собаку!

И он тяжело побежал по плато, чтобы спуститься к остальным. Молодой солдат услышал, что шаркающие шаги удаляются, и остановился. Он дрожал:

"Убегает от меня, - подумал он. - От меня, от безоружного!" Он влез наверх на плато. Рука кровоточила. Он заметил, что рука кровоточит, испугался вида крови и подумал, что все сложилось совсем не так, как он себе представлял. "Он заметил меня, - подумал молодой солдат, - решил, что я достал оружие, побоялся подойти ко мне один и побежал за остальными". Шум шагов стих. "Теперь он сидит на краю обрыва", - подумал молодой солдат и услышал долгий сухой скрип и шорох сукна и кожи, а маленькие камешки стали падать вниз: они звенели, как стеклянные колокольчики. "Он спускается!" - подумал молодой солдат. Он выбрался на край плато, дополз до бука и поглядел вниз. Он увидел жандарма - тот полз вниз по обрыву, как огромный паук.

"Что же мне делать? - снова испугался молодой солпат. - Что же мне теперь делать?" И тут он осознал, что под рукой у него камень. Он надавил на камень.

Снизу донесся сухой наждачный звук: это попадали вниз камешки из осыпи. Солдат услышал шорох и нажал посильнее. Камень поддался.

Еще не совсем понимая, что он делает, солдат уперся в камень, камень покачнулся, рука подтолкнула камень, и камень полетел вниз. Он ударился о корень дерева, отскочил от него и, пролетев метров двадцать, попал в голову жандарму, который, спускаясь по склону, услышал звук падающего камня и поглядел вверх, камень размозжил лоб жандарму и оторвал своей тяжестью его тело от склона. Мгновение жандарм как бы лежал в воздухе, потом перевернулся, закручиваясь, как спираль, и стал катиться по склону вслед за камнем, а камень, ударяясь о склон и подпрыгивая, с грохотом летел впереди него. Второй жандарм и лейтенант, которые стояли внизу, отпрянули в разные стороны, камень проскочил между ними. И к их ногам упало избитое тело их товарища.

- Болван! - сердито сказал лейтенант. - На таком склоне свернуть себе шею! И наверху тоже метался, как идиот!

Второй жандарм поглядел на лейтенанта злыми глазами. "Было бы лучше, подумал он, - если бы вместо него тут лежал ты, мартышка желторотая!

У Иоганна четверо детей сиротами остались, а ты еще сопляк сопляком".

- Как последний идиот, - повторил лейтенант.

"Война кончилась, что мешает мне съездить разок этому типу по морде?" подумал жандарм.

- Так точно, господин лейтенант, - сказал он.

- Болван! - сказал лейтенант. - Болван!

Он наклонился над телом, разбитым о камни.

- Ему уже не поможешь, - сказал он и выпрямился.

- Жаль. В последний день, - сказал жандарм.

- В последний день? Что вы хотите этим сказать? - прикрикнул на него лейтенант.

Жандарм ничего не ответил. Они оба помолчали.

Лейтенант долго откашливался, потом спросил:

- Вы видели? Как это все случилось?

- Видел. Иоганн ухватился за камень, - ответил жандарм, - а камень, верно, сидел в земле некрепко, он его стронул с места, вот камень и разбил Иоганну голову да и самого его сбросил вниз.

- Так, - протянул лейтенант и, помолчав немного, спросил: - А как, собственно, была его фамилия?

- Вахмистр Иоганн Шликхюбель! - сказал жандарм.

- Покойся с богом, камрад Шликхюбель! - сказал лейтенант, вытянулся перед покойником по стойке "смирно" и выбросил вперед руку. И жандарм тоже встал "смирно" и тоже выбросил руку. Потом лейтенант опустил руку и отвернулся от покойника, и жандарм тоже опустил руку и повернулся к лейтенанту.

- Что же, господин лейтенант, теперь будет? - спросил жандарм.

- Прежде всего выкурим по сигарете, чтобы прийти в себя, а потом поднимемся по склону, оглядимся и двинемся на соединение с нашими частями.

- Так точно, господин лейтенант, - сказал жандарм.

- Одно ясно - большевикам мы не сдадимся! - сказал лейтенант.

- Так точно! - сказал жандарм.

- Вот и ладно, - сказал лейтенант, - вот и ладно!

Он поискал в карманах сигареты. Жандарм увидел, что лейтенант ищет сигареты, достал пачку из кармана и протянул ее лейтенанту. Пачка была из мешка молодого солдата. "Куда делся этот парень?" - подумал жандарм. И еще он подумал: "Он наверняка перебежал к русским, и они, конечно, приняли этого хлюпика, как героя". И позавидовал ему: "У него все позади!" И злобно пообещал: "Попадись он мне, я его пристукну!"

Лейтенант взял сигарету. Они сели на мох, но лейтенант первым сел, а потом жандарм еще раз встал, чтобы дать лейтенанту огонь, а потом сел снова, и они выкурили по сигарете. Но всего этого молодой солдат уже не видел.

Когда камень покатился из-под его руки, он испугался и хотел было крикнуть "стой!", чтобы задержать камень, или "берегись!", чтобы предупредить жандарма. Но камень уже размозжил жандарму голову, жандарм распластался в воздухе, его лицо было залито кровью, а те двое, которые стояли внизу.

отпрянули в разные стороны, а потом лейтенант наклонился над упавшим, и уп.авший, показалось солдату, что-то шепнул ему, и тогда цторой жандарм показал наверх, и его вытянутая рука была направлена прямо на молодого солдата, и лейтенант тоже посмотрел наверх и кивнул головой. Теперь молодой солдат понял, что те внизу знают всё. "Бежать! - приказал он себе. - Бежать!" И, не вставая с земли, он торопливо пополз от бука к лиственницам, и, скользя по склону, он робко подумал: "Нельзя ли переждать несколько часов в этой лощинке?" А в мозгу у него стучало: "Дурак, жалкий дурак, измаранный кровью, именно в этой яме тебя высмотрел тот жандарм!"

И в его беспредельную растерянность вдруг ворвалась мысль, пронзительная, как молния: "Перебежать! Перебежать к русским! Сдаться им в плен, тогда все кончится. Там тебя жандармы не поймают! Перебежать".

Молодой солдат даже присвистнул от неожиданности. Мысль эта была такой внезапной и сильной, что он подумал: может быть, у русских все не так, как ему твердили, и он почувствовал искушение заглянуть в незнакомый мир. И тут же он почувствовал, как в нем оживает все его прежнее внутреннее сопротивление: предвзятость, сомнения, страхи, пугающие слухи. Он ощутил, что снова впадает в то мучительное состояние, при котором не может ни на что решиться. "Я хочу, чтобы все кончилось. Пусть ужасный конец, но конец!" - подумал он и сразу отбросил все сомнения. Он сказал со страстью, которую породила внезапная решимость броситься в неизвестное: "Да, я хочу. Я хочу перебежать к ним. Я хочу узнать тот, другой мир. Да, я этого хочу. Они тоже люди. Я перейду к ним добровольно: они сумеют это оценить. Я хочу к ним".