Франц Фюман - Однополчане

Иозеф быстро обернулся к Карлу. Он сказал:

- Все в порядке. Томас выбросил один патрон в уборную. Он парень порядочный. Теперь мы все в одинаковом положении.

- Так ли? - спросил Карл.

Он смерил Иозефа взглядом. Иозеф попытался рассмеяться, но смех этот был вымученный. Вдруг он сказал: "Одну минутку!" - и хотел убежать.

Карл преградил ему дорогу.

- Как бы не так, - сказал он, - отдай патрон, который ты украл у Томаса.

Иозеф вытащил из кармана патрон. Карл свистнул сквозь зубы.

- А что бы я с ним сделал, Карл? - пролепетал Иозеф. - Я хотел ведь выбросить его в уборную!

- Или положить в свой подсумок? Тогда ты смог бы оправдаться? Да?

- Что за глупости, - тихо сказал Иозеф. Он густо покраснел.

Карл взял у него из рук патрон, зашел в уборную и бросил патрон в яму. Было слышно, как патрон упал, тихонько булькнув.

Томас облегченно вздохнул. Он протянул обоим руки и сказал:

- Теперь недоверию конец, ребята! Теперь наши шансы равны. Давайте дадим клятву. Тот, кто хоть помыслит о том, чтобы выдать другого, будет объявлен вне закона.

Они соединили руки.

- Это похоже на клятву в Рютли* [* Имеется в виду клятва в верности, которую дали в Рютли герои шиллеровского "Вильгельма Телля".], - заметил Карл. Томас рассмеялся. Солдат из барака медленно прошел мимо.

- Что это у вас? - спросил он сонным голосом.

Они быстро опустили руки.

- Мы основали союз снайперов, - сказал Карл.

- Ну, тогда выпейте по такому случаю, - сказал солдат и пошел дальше.

- Он прав, - заметил Карл, - теперь мы как следует выпьем.

- Где? - спросил Томас.

- В банном бараке, - сказал Иозеф.

- Да, - подтвердил Карл, - в банном бараке, там никто нам не помешает.

Карл и Томас пошли за бутылками.

Бутылки Иозефа остались как неприкосновенный запас. Когда Томас и Карл скрылись, Иозеф помчался в уборную и заглянул в яму. Нет, это было невозможно, яма слишком полна.

- Вы и вправду с ума сошли, - сказал тот, кто сидел в уборной.

Иозеф быстро вышел. Он подумал: "Такими дурацкими выходками мы выдадим себя сегодня же ночью". Потом он подумал о своем плане, как умно он его разработал и как глупо сам провалил.

Зачем он отдал Карлу патрон?! Он мог бы сказать, что выбросил его на помойку возле кухни. А теперь возможность упущена, ему не удалось выпутаться!

Он поплелся к банному бараку, расстроенный, готовый вот-вот зареветь с досады. Если бы здесь был его отец, его дорогой отец, тот пришел бы ему на помощь.

Отец всегда знал, что надо сделать. Он всегда был прав. Иозеф вспомнил, как отец каждое утро после мытья вставлял в рот протез, говоря при этом: "Они выбили мне зубы, потому что я был одним из первых, кто пошел за фюрером!" Иозеф услышал рядом голос отца: "Против нас были все, мой мальчик. Но мы оказались правы. Теперь у нас в руках власть, и мы останемся у власти еще тысячу лет, навеки.

История всегда оправдывает того, кому суждено быть правым. Что бы ты ни сделал, мой мальчик, помни одно: власть-это право. Сильный имеет право на все, такова глубочайшая мудрость жизни!"

"Отец, конечно, мне поможет", - думал Иозеф.

Его отец был влиятельным лицом в ближайшем окружении Гиммлера. Лоб Иозефа разгладился. "Завтра же рано утром я напишу ему, нет, лучше дам телеграмму", - думал Иозеф. Он услышал шаги и звяканье бутылок.

Карл и Томас вернулись с бутылками в руках, перекинув одеяла через плечо. Они устроились в углу.

Бутылка пошла вкруговую. Они пили молча. Из неплотно закрытого крана падала вода. Каждые десять секунд падала капля, шесть раз в минуту. Примерно после каждого четвертого вздоха полукруглая капля появлялась на конце крана, тяжелела, набухала; приняв грушевидную форму, она отрывалась и с глухим стуком падала в жестяной водосток. В промежутках между падениями капель было тихо. Солдаты пили прямо из бутылок. Упала капля. Карл жадно приложился к горлышку. "Ну-ка", - сказал Иозеф. Упала капля. Томас приложил бутылку к губам. За окном показалась чья-то тень. Тень проскользнула мимо.

Упала капля. Томас все еще не отрывался от бутылки. Карл зашаркал ногами. Они уже не слышали, как упала очередная капля. Они напряженно прислушивались. Упала капля. Они молчали. Токае отставил бутылку и глубоко вздохнул. Потом он решился задать вопрос, который его мучил. Он спросил:

- Карл, ты хоть одного...

Карл вздрогнул:

- Что одного?

- Убил хоть одного человека?

Иозеф рассмеялся.

- Конечно, Карл убивал.

- Я ведь фрейкоровец* [*Фрейкоровцы - члены белогвардейских "добровольческих отрядов", организованных военным министром социалдемократом Носке для подавления Ноябрьской революции 1918 года в Германии.], так как ты думаешь? - сказал Карл. - Участвовал в ликвидации коммуны в Берлине. А потом был в Польше.

Он сделал глоток.

- Кто никого не угробил, тот еще не настоящий парень, - сказал он.

- Расскажи-ка об этом, - попросил Иозеф.

- Нет, не то, - сказал Томас, - я имею в виду не в бою, это совсем другое дело. Это неизбежно.

И не коммунию, ведь это тоже, собственно говоря, не люди. Я говорю о том, ну, как сегодня...

- Послушай-ка, - дружелюбно начал Карл, - сегодня мы убили птицу, понимаешь? Я не знаю, о чем ты говоришь. Мы убили птицу. Она упала в воду и утонула. Понимаешь?

- Да, - сказал Томас, - понимаю. Мы убили птицу!

- Ну и что же? - отозвался Иозеф. - При известных обстоятельствах птица может быть ценнее человека. Что такое человек?

Карл, позевывая, громко рыгнул.

- Что такое человек? - повторил Иозеф, ни к кому не обращаясь и продолжая развивать свои мысли. - Что такое человек? Человек - это дрянь. Кусок металла в лоб, чуточку газа в легкие или дырку в артерии, и через несколько дней он уже только падаль.

- Перестань пороть чушь, - сказал Карл. Он разозлился. - Мы-то живы, жестко сказал он.

- Да, мы живем, мы защищаемся и не сдаемся! - сказал Иозеф.

- Правильно! - подтвердил Карл; он снова удовлетворенно рассмеялся. Потом запел вполголоса: - "Так мы живем, так мы живем, и так проходят дни..." - и отбивал костяшками пальцев такт на железном желобе.

- Заткни глотку, кто-то идет! - буркнул Иозеф.

Карл прекратил пение. Они прислушались, но было тихо, только чуть доносился однообразный шум ветра да падали капли. Томас схватил бутылку и жадно глотнул. Закурил сигарету. В дрожащем огоньке спички они увидели его лицо, зеленое, перекошенное, глаза, налившиеся кровью. Томас бросил спичку, она упала, еще тлея, на одеяло и прожгла в нем круглую дырочку; поднялся едкий чад. Томас этого уже не замечал. Он затянулся сигаретой. Сигарета не курилась, она только обуглилась. Он хотел ее выплюнуть, но сигарета прилипла и повисла на клейкой от слюны губе. Он подобрал губу, втянул сигарету в рот, и она размокла. Томас ощутил на языке отвратительный, горький вкус табака. Теперь он почувствовал и дым, тяжелый, едкий. Упала капля. Звук ее падения показался Томасу ударом литавр. Перед глазами поплыли круги, черные и синие, они сжимались вокруг него, давили. Упала капля. Томас вскрикнул, он рывком вскочил с места и начал кричать. Крики вырывались из него, подобно водопаду. Иозеф вскочил и ударил Томаса. Он попал ему в висок всей тяжестью своего увесистого, крепкого кулака. Томас повалился наземь, скатился к деревянной решетке, ударился о сточную трубу и остался лежать.