Петр Люкимсон - Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений

8 декабря 1972 года, после убийства израильских спортсменов в Мюнхене, на своей конспиративной квартире в Париже был убит представитель ФАТХа во Франции доктор Махмуд Хамшари, непосредственно планировавший мюнхенский теракт. Еще раньше, 16 октября 1972 года, в Италии был застрелен лидер организации «Черный сентябрь» Адель Затари. В итальянской и французской полиции, расследуя эти убийства, впервые обратили тогда внимание на то, что в круг знакомых обоих покойников входила журналистка Патрисия Руксберг. Причем в день убийства Хамшари она находилась в Париже, а в день убийства Затари – в Риме.

Затем 10 апреля 1973 года последовала блестящая ликвидация израильскими коммандос трех лидеров ФАТХа в Бейруте. Коммандос успели скрыться на вынырнувшем словно ниоткуда «мерседесе». За рулем этой машины сидела Сильвия Рафаэль, то есть, простите, Патрисия Руксберг, которая и добыла всю оперативную информацию, необходимую для подготовки данной операции.

Ну, а дальше…

Дальше был провал: 21 июля 1973 года в норвежском городе Лиллехаммере.

Поздно вечером два агента «Моссада» в упор расстреляли особо опасного террориста Али Хасана Саламе по прозвищу Черный принц. Точнее, они думали, что расстреляли Черного принца, а на самом деле их жертвой стал очень похожий на него эмигрант из Марокко Ахмед Бушики. Норвежские власти были в бешенстве от того, что израильтяне столь свободно действуют на их территории, и три дня спустя во время возвращения взятой в аренду машины они арестовали двух агентов «Моссада», одним из которых был командир лиллехаммерской группы Дан Арбель. На третий день допроса Арбель рассказал норвежским полицейским все, сообщив им в том числе и адреса явочных квартир, на которых жили его товарищи. Так была арестована Сильвия Рафаэль.

Впоследствии Дан Арбель, профессиональный разведчик, заявил в свое оправдание, что страдает клаустрофобией и не выдержал содержания в одиночной камере. В руководстве же «Моссада» по поводу ареста Сильвии говорили, что все к лучшему: она и так была на грани провала, французы и итальянцы уже висели у нее «на хвосте», но самое страшное заключалось в том, что и арабы начали догадываться, кто она такая. Норвежская тюрьма была для нее в определенном смысле убежищем.

Израиль тем временем бросился спасать свою разведгруппу.

Было признано, что агенты «Моссада» допустили трагическую ошибку и убили невинного человека. Было заявлено, что семья убитого получит гигантскую компенсацию. Было решено нанять для разведчиков лучших адвокатов и одновременно задействовать все мыслимые и немыслимые дипломатические рычаги, все личные и политические связи для их скорейшего освобождения.

Тут нужно сказать, что Сильвия Рафаэль до конца жизни так и не признала, что в тот июльский день ее товарищи совершили роковую ошибку. Да, она была согласна, что убитый ими араб не был Черным принцем. Но при этом Рафаэль категорически не верила в то, что он был невинной овечкой, – ведь именно она добыла однозначные доказательства того, что Ахмед Бушики получает почту от руководства ФАТХа в Бейруте. «Простой человек не получал бы письма от Арафата!» – настаивала Сильвия, и никакие утверждения, что Бушики был пешкой, просто передаточным звеном, не могли разубедить ее в собственной правоте.

Ну а тогда, во время ареста, Сильвия держалась с удивительным мужеством и хладнокровием. Она напрочь отказывалась признать свою вину и настаивала на том, что она фотограф Патрисия Руксберг. В какой-то момент норвежские следователи и в самом деле начали сомневаться в том, что эта женщина – агент «Моссада»; у них появилась версия, что Дан Арбель решил просто подставить известную своими антисемитскими взглядами французскую журналистку канадского происхождения. Тем более что вызванный из Канады специалист по орфоэпии и диалектологии однозначно подтвердил, что госпожа Руксберг говорит «на английском диалекте уроженцев Канады, и ее происхождение из этой страны не вызывает сомнений».

Но если профессора-лингвиста еще можно было обмануть, то канадский паспортный отдел – никогда. Канадцы были взбешены, выяснив, что Руксберг пользовалась поддельными документами гражданки их страны, и переслали Израилю соответствующую ноту протеста.Впрочем, само поведение Сильвии Рафаэль на допросе, а затем и на суде от этого мало изменилось – она держалась высокомерно, чуть насмешливо, глядя прямо в глаза судьям и прокурору. Навестивший ее в те дни адвокат Энеус Сьюдт записал в своем дневнике: «Потрясающее самообладание. Говорит быстро. Очаровательна, чертовски очаровательна. Из тех женщин, которых принято называть «опасными»…»

Он еще не знал, насколько опасна была для него Сильвия Рафаэль, этот Энеус Сьюдт.

Тем временем и Сильвия Рафаэль обратила внимание на высокого, тощего адвоката с типичным лицом шведского интеллигента.

– А адвокат у нас милашка! – сказала она на иврите своим товарищам по скамье подсудимых.

– Как можно в такой ситуации думать о таких пустяках! – осадил ее в тот момент Дан Арбель.

Тут нужно сделать небольшое отступление и сказать несколько слов об Энеусе Сьюдте. Представитель одной из самых аристократических семей Норвегии, многие члены которой из столетия в столетие занимались адвокатурой, он после прихода к власти нацистов вместе с отцом сбежал из страны в Англию. Здесь юный Энеус поступил матросом на британский авианосец и в этом качестве принял участие во многих морских сражениях Второй мировой войны. По ее окончании Сьюдт отправился учиться юриспруденции, а его отец стал инициатором нескольких громких процессов против норвежских нацистов.

У семьи Сьюдтов были давние связи с норвежской еврейской общиной, и потому неудивительно, что после провала в Лиллехаммере Израиль обратился за помощью к ее представителю. Усилиями Сьюдта и израильских дипломатов удалось добиться, чтобы все члены группы Дана Арбеля получили очень небольшие сроки, -

Сильвия Рафаэль, к примеру, была приговорена к 22 месяцам тюрьмы. И все это время Энеус Сьюдт регулярно навещал ее в камере.

Весной 1975 года двери норвежской тюрьмы распахнулись, и Сильвия вышла на свободу. Руководство «Моссада» посчитало, что лучшим убежищем для нее станет «доисторическая родина», и она отправилась в Южную Африку, где была тепло встречена родным братом Дэвидом.

А еще через месяц в доме Дэвида раздался звонок. Когда тот открыл, он увидел на пороге долговязого, тощего господина с типичным лицом шведского интеллигента.

– Я приехал потому, что понял: я не могу без тебя! – сказал он Сильвии.

– Все наши вышли на свободу, и только меня ты обрек на пожизненное заключение с тобой! – говорила позже Сильвия мужу.