Дмитрий Калюжный - Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина

При Екатерине II ситуация была стабильной, но то была стабильность застоя. Присоединение черноземных земель юга, повышение эксплуатации крестьянства (в 1783 году были закрепощены крестьяне левобережной Украины) дали стране очень прибыльный экспортный товар: зерно. Денег хватало на любое прожигание – а на модернизацию экономики, армии и управления ничего не шло. Общественные отношения закостенели, коррупция была на взлете. Что-то похожее произошло позже при Брежневе, когда появился новый экспортный товар – нефть, и в страну потекли нефтедоллары.

Павел I за долгие годы пребывания в тени мамаши подготовил серьезные конструктивные планы. Он оказался оппозиционером-государственником, искавшим на Западе идеи для повышения мощи России, прежде всего мощи военной и экономической. Вернувшись из поездки в Берлин, он посмел критиковать политику матери, был отстранен от двора; в 1783-м переехал в гатчинское имение и замкнулся на военном деле, организовав три батальона по прусскому образцу.

Но в России была и другая, дворянская оппозиция. Она тоже искала идеи на Западе и зачастую тоже находила конструктивные варианты, но это были люди элиты, а потому они отдавали приоритет идеям, выгодным их классу, а не стране в целом. Так, Д. И. Фонвизин, находясь в Западной Европе, судя по его письмам, «главное рачение обратил к познанию здешних законов». Он размышлял о «наглости разума», «вольности по праву», «юриспруденции как науке», «системе законов» во Франции, но его мысль постоянно возвращалась к своей стране, к екатерининскому беззаконию и разгулу фаворитизма. При этом во Франции было ничуть не лучше: «Здешние злоупотребления и грабежи, конечно, не меньше у нас случающихся. В рассуждении правосудия вижу я, что везде одним манером поступают ».

Иначе говоря, Павел находил в Европе практику деятельности (новое устройство войск), дворяне – теорию (философские идеи о законе и равенстве). Среди них были крепостники, желавшие установления, как сказали бы сейчас, дворянской демократии за счет народа, но были и единичные прогрессисты идеалистического толка, грезившие о народной демократии.

В переписке П. И. Панина, Д. И. Фонвизина, С. Р. Воронцова, А. М. Кутузова, Н. Н. Трубецкого, А. П. Сумарокова, П. В. Завадовского и других повторялась мысль о желательности введения ответственности монарха перед народом, но понятие «народ» было у всех перечисленных господ крайне узким. Оно не включало даже всего господствующего сословия, а ограничивалось лишь его верхушкой. С другой стороны, Н. И. Новиков послал Екатерине II целую притчу об ответственности самодержца, его призвании служить высшей духовной идее. Государь провозглашался первым среди равных, связанным круговой порукой человеческого бытия с простым хлебопашцем…

Крестьянин на Руси был прикреплен к земле – так же, как дворянин был прикреплен к службе: это было ограничение военного подчинения, а не частной собственности. Все-таки государство синхронизировало интересы разных социальных групп ради общей цели, хотя после Петра и давало послабления дворянской элите. В 1762 году Петр III даровал «вольности и свободы российскому дворянству», и дворяне, уже до этого освобожденные от обязательной гражданской службы Елизаветой Петровной, освободились также от обязательной военной службы, сохранив привилегированные права на нее.

Элита превратилась в «сословие паразитов»: владельцы тысяч душ больше не были обязаны приносить пользу стране. Они могли служить или не служить – по своей охоте; они имели возможность жить в своих поместьях, свободно выезжать за границу и даже поступать на службу к иностранным государям, а крестьяне обязаны были их содержать. Правда, дворяне из числа бедных, воистину представители народа, были вынуждены служить независимо от своего хотения.

Народ, в том числе и дворянский класс, разорвали надвое.

В результате этих процессов именно во времена Екатерины II крепостнические жестокости достигли своего пика. Но дворянским оппозиционерам ее времен – а они, как правило, входили в число самых богатых – этого было мало. Теперь они претендовали на реальное участие в управлении страной, вынашивали проекты императорского совета и договора с самодержавной властью!

А. С. Пушкин писал:

« Аристокрация… неоднократно замышляла ограничить самодержавие; к счастию, хитрость государей торжествовала над честолюбием вельмож, и образ правления остался неприкосновенным. Это спасло нас от чудовищного феодализма, и существование народа не отделилось вечною чертою от существования дворян… »

Иногда говорят, что монархия, как бревно, лежала на пути прогресса. Но давайте вспомним. Французские и английские джентльмены, выросшие в условиях монархии, одухотворенные идеями свободы, равенства и братства, оказавшись совершенно свободными (никому не подконтрольными) на землях современного юга США, немедленно устроили там откровенное рабство. Так и наша монархия: она если и лежала, как бревно, то на пути не прогресса, а рабства.

Но она также не допустила скатывания к анархии. Можно предположить, что полная отмена крепостничества и введение «народной демократии» на всей территории страны мгновенно лишили бы государство любых средств и возможностей управления. Россия попала бы в ситуацию 1917 года на сто с четвертью лет раньше, с той только разницей, что тогда не было еще пролетариата, а практически всю массу составляло косное крестьянство. Развал армии и всех властных институтов на местах, гражданская война ради дележа земли, иностранная оккупация стали бы жуткой реальностью конца XVIII века.

Замена неограниченной власти монарха на ту или иную форму демократии усложнила бы и даже качественно изменила отношения между подданными и престолом, подорвав стабильность хозяйства и саму государственность.

А Павел, дожидавшийся своего часа в Гатчине за рогатками и штыками собственной небольшой, но отлично вымуштрованной армии, продумывал программу будущих действий. Из его бумаг видно: он был уверен в преимуществах подлинного самодержавия, но полагал необходимым перевести общественно-хозяйственное и военное развитие на европейский манер. В общем, он не собирался продолжать курс Екатерины. И потому дворянско-демократические оппозиционеры (те же Панины, Н. Н. Трубецкой, С. Р. Воронцов и другие, а также Е. Р. Дашкова и Ф. В. Ростопчин) выказывали ему симпатию.

В 1783 году братья Панины и Д. И. Фонвизин подготовили для наследника престола проект «фундаментальных законов». Вступление к документу, с которым дворянская элита собиралась обратиться к нему, было составлено Д. И. Фонвизиным: «Государь… не может равным образом ознаменовать ни могущества, ни достоинства своего иначе, как постановя в государстве своем правила непреложные, основанные на благе общем и которых не мог бы нарушить сам, не перестав быть достойным государем» .