Дмитрий Калюжный - Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина

При таких данных в России открывается широкий простор проявлению социальных стремлений, не встречающих того отпора, который дает им прочно сложившийся строй на Западе, и не без основания представители международного социализма рассматривают иногда Россию как страну, совмещающую наиболее благоприятные условия для проведения в умы и жизнь их учений ».

Что же касается использования военно-полевых судов против участников возникавших то тут, то там вооруженных выступлений рабочих, солдат и матросов – вину за создание которых часто возлагают на Столыпина, – то указание об этом дал лично император еще до роспуска I Госдумы. Столыпин просто оформил это указание и провел его в жизнь.

1906 , ноябрь. – Начало аграрной реформы П. А. Столыпина. Создание народно-социалистической партии. Закон об ограничении рабочего дня 10 часами.

20 февраля 1907 года начала свою работу II Государственная дума, но уже 3 июня того же года она была распущена, и издан новый избирательный закон, резко перераспределявший голоса избирателей в пользу помещиков и крупной буржуазии. Осенью собралась III Дума – понятно, кто попал в нее благодаря новому закону о выборах, и не менее понятно, почему большинство Думы поддержало реформы, предложенные Столыпиным. И, кстати, понятно, почему этого деятеля воспевали наши новые реформаторы в конце ХХ века.

Но прежде чем рассматреть (в следующей главе) его реформы, углубимся в историю.

После 1861 года экономическое состояние русского крестьянина сильно ухудшилось. В 1900-м он в целом был беднее, чем в 1800-м. Вторая половина XIX века обернулась для сельского населения, особенно в черноземной зоне, полосой все большего упадка и уныния.

Прежде всего добавление выкупных платежей к обычным податям легло на бывших крепостных совершенно невыносимым бременем. Крестьянам было безумно трудно справиться с новой налоговой повинностью, особенно в тех районах, где барщина традиционно была главным способом расчета и где было мало возможностей заработать. Чтобы снять или прикупить еще земли, они брали в долг, сначала у деревенского ростовщика под огромный процент, а затем, уже на лучших условиях, у Крестьянского банка. Эта задолженность накладывалась на текущие платежи и увеличивала крестьянские недоимки.

В 1881-м правительство на четверть уменьшило сумму, причитавшуюся ему по условиям Положения от 19 февраля, но этой меры оказалось недостаточно. В 1907 году оно вообще отменило выкупные платежи и аннулировало недоимки, но нанесенного ущерба было уже не поправить. Радикальные критики, утверждавшие, что землю надо было сразу передать крестьянам без выкупа, задним числом оказались правы, и не только в нравственном, но и в практическом смысле.

Суть здесь только в том, что наш крестьянин к моменту освобождения и так уже работал на грани сил. Даже сегодня фермер Запада и наш, имея одинаковую механическую вооруженность, окажутся в разных условиях: у первого сезон работ будет с февраля по декабрь, а у второго – с апреля до середины октября. Вечный дефицит рабочего времени в условиях российского земледелия и животноводства всегда требовал концентрации в относительно сжатые сроки большей массы рабочей силы, а это означает неизбежность ведущей роли тех или иных форм крупного сельскохозяйственного производства.

Известнейший агроном и публицист, член организации «Земля и воля» А. Н. Энгельгардт писал в своих «Письмах из деревни»:

«Наш работник не может, как немец, работать ежедневно в течение года – он работает порывами. Это уже внутреннее его свойство, качество, сложившееся под влиянием тех условий, при которых у нас производятся полевые работы, которые вследствие климатических условий должны быть произведены в очень короткий срок. Понятно, что там, где зима коротка или ее вовсе нет, где полевые работы идут чуть не круглый год, где нет таких быстрых перемен в погоде, характер работ совершенно иной, чем у нас, где часто только то и возьмешь, что урвешь!.. Люди, которые говорят, что наш работник ленив, обыкновенно не вникают в эту особенность характера нашего работника… Крестьянин, работающий на себя в покос или жнитво, делает страшно много, но зато посмотрите, как он сбивается в это время – узнать человека нельзя».

Или вот еще оттуда же:

«Говорят, у крестьян много праздников, а между тем это неправда… крестьяне празднуют все годовые праздники с тою только разницей, что на Светлое воскресенье празднуют всего только три дня, а во многие другие праздники не работают только до обеда, то есть до двенадцати часов… Кроме того, по воскресеньям, в покос, даже в жнитво, крестьяне обыкновенно работают после обеда: гребут, возят и убирают сено, возят снопы, даже жнут. Только не пашут, не косят, не молотят по воскресеньям – нужно и отдохнуть, проработав шесть дней в неделю. Если все сосчитать, то окажется, что у крестьян, у батраков в господских домах праздников вовсе не так уж много, а у так называемых должностных лиц – старост, гуменников, скотников, конюхов, подойщиц и пр., вовсе нет, потому что всем этим лицам и в церковь даже сходить некогда».

Даже в 1913 году 29,2 % крестьян были безлошадными и 30,3 % однолошадными и едва сводили концы с концами. Около половины крестьянских хозяйств еще пахало сохой, а не плугом. В подавляющем большинстве случаев крестьяне продолжали сеять вручную, жать хлеб серпом и молотить его цепами. Любая механизация сельскохозяйственных работ автоматически делала значительную часть крестьян лишними и оставила бы их без работы и средств к существованию. Да и на какие капиталы все это механизировать?!

Ряд официальных (!) исследований с несомненностью установил ужасающий факт крестьянского разорения за сорок лет, протекших со времени освобождения крестьян. Размер надела за это время уменьшился в среднем до 54 % от прежнего (который тоже нельзя было считать достаточным). Урожайность уменьшилась до 94 %, а в неблагоприятной полосе даже до 62 %; сильно сократилось количество скота. Недоимки поднялись с 1871 года в среднем в пять раз, а в неблагоприятной полосе и в восемь, и в двадцать раз. Ровно во столько же раз увеличилось и бегство крестьян с насиженных мест в поисках заработка. Но цена на рабочие руки в среднем почти не поднялась, а в неблагоприятных местностях даже упала.

Одновременно падала цена вывозного хлеба, главного продукта производства и источника богатства населения. Падала так быстро, что количественный рост вывоза едва успевал за упадком его денежной ценности, чтоб хоть в общей сумме не потерять. В стране происходили периодические голодовки, что и не удивительно при нашей урожайности, а Россия оставалась крупнейшим экспортером хлеба, вывозя продовольствие не от избытка, а от недостатка средств на индустриализацию, потому что больше просто нечем было торговать.