Владимир Миронов - Древний Восток и Азия

Золотые изделия позднего бронзового века из Телль-эль-Аджжула

Основу составилии ханаанеи (западные семиты). В конце III тысячелетия они заселили территорию Палестины и Сирии. Тут же обитали и несемитические народности – скажем, кочевники-амореи. Сюда, в общий поток человеческого материала, влились жители Библа, а затем и другие «народы моря». Если сопоставить сообщения Гомера, Геродота, Помпея Трога и др., родиной финикиян, видимо, следует считать часть Аравийской пустыни от Мертвого моря и южной окраины исторической области Иуды до Красного моря у залива Эль-Акаба. Обитавшие тут народы родственны друг другу. Финикияне близки ханаанцам, как родные брат и сестра. Это же можно сказать о племенах колен Иуды и Израиля. Одни вели оседлый, земледельческий образ жизни, другие были преимущественно кочевниками. Они, в духе палестинских легенд и мифов, подобны богам-близнецам Шахару и Шалему, что рождены одновременно от одной матери. Шалем – древнепалестинский бог, связанный с Иерусалимом. Как бог податель счастья и благоденствия, он способствовал получению урожаев хлеба и вина. Назначение и функции бога Шахара виделись Никольскому, автору классической работы «Этюды по истории финикийских общинных и земледельческих культов» (ее он писал в лесах Белоруссии в годы Великой Отечественной войны), несколько иначе.

Еврейское слово sachar означает «прибыток, богатство». Земледельцам образ Шахара близок. Греческий Plutos (Богатство) издревле считался крестьянским богом урожая, как и белорусский бог урожая, называвшийся Богачем. Но в дальнейшем слово это проделало эволюцию: у финикиян, как и у других народов, стало обозначать «богатея», зажиточного хозяина, а затем и кулака-мироеда (в России). Но в давние времена Шахар и Шалем – пара «благостных и прекрасных богов», почти что наша «сладкая парочка». Хотя уже тогда заметны и противопоставления богов… Так, земледельцы поклонялись Ваалу Самарии, богу-тельцу, аналогичному Элу-быку текстов Рас-Шамра, тогда как кочевники-иудеи несли свои дары богу-льву Яхве.

В пустынях Негев и Кадеш земледелие – не основной промысел. Цари-пастухи презирали сие занятие, а заодно тех, кто им занимался. Поэтому слова пророка Амоса, из иудейского Негева, показательны. Овцевод дышит ненавистью к земледельческому царству Эфраима, с его пьяными праздниками и культом тельца. Бесспорно, «приложили руку» к формированию Ливана и древнееврейские племена – израильтяне. Они разрушили ханаанейские города (г. Гай) и выгнали местных жителей из Палестины. Город Хазор в Галилее они уничтожили полностью, а горожан вырезали поголовно, что, конечно же, понятно, учитывая близость родственных связей тех и других… Не эти ли давние обиды и легли в основу будущего неприятия, а затем кровавого и не утихающего конфликта между Израилем и Палестиной?

Таким образом, можно сказать, что начиная с конца III тысячелетия до н. э. ханаанейские города-государства достигли определенной независимости. В каждом из городов-государств образовалось собственное правительство с системой своих административных учреждений. Разумеется, их независимость была строго в пределах влияния той или иной могущественной державы региона. Это могли быть египтяне, персы, гиксосы или хетты. Напомним, что в знаменитой битве фараона Рамсеса против хеттов в 1288 году в Кадеше некоторые ханаанейские правители из Северной Сирии выступали на стороне хеттов. Испытав египетское культурное влияние, влияние Месопотамии, хурритское и арийское культурное влияние в Северной Сирии, наконец, греко-эгейское влияние (с XVI в. до н. э.), ханаанцы создали культуру. Затем территория Ханаана была поглощена могущественным арамейским государством. Израильские племена делали все, что было в их силах, чтобы согнать древних ханаанеев с их законных земель. В свою очередь и евреев теснили орды кочевников из-за Иордана, и тем пришлось объединиться, чтобы победить ханаанеев. В итоге последних потеснили: лишь на побережье Сирии, да в долинах, остались очаги ханаанской культуры.

Г. Доре. Разрушение города Гай

Именно тогда многие ханаанеи вынуждены были переселиться на побережье Ливана, где смешались с местными жителями. Позже к ним присоединились «народы моря», в том числе и филистимляне, с которыми евреи, как мы убедимся впоследствии, поступали столь же «дружественно», как и с ханаанеями. Таким образом тут возник народ, который и стал называться «финикийцы», или как назвал результат этого синтеза С. Москати: «Ханаанеи плюс народы моря равняется финикийцы». Гремучая смесь кочевника, пришельца, пирата и ловкого дельца… В стране, где они обосновались, мало земли и много моря, немало опасностей, но не меньше и возможностей для успешного бизнеса. Так вот и родился народ «беспокойный и деятельный, надменный и уживчивый, народ, давший миру маниакальных дельцов и отчаянных авантюристов, купцов и мореходов, романтиков и сребролюбцев» (А. Волков).

Ю. Шнорр фон Карольсфельд. Иудейские священники изгоняют слуг Ваала, бога финикийцев

Долгое время Финикию и финикийцев рассматривали в рамках лишь библейской истории (С. Бохарт, выпустивший в 1646 г. «Священную географию»). Ученые поздно стали открывать для себя Финикию, поскольку ее письменность оставалась непонятной до середины XVIII в., когда смогли прочесть найденную на Мальте двуязычную греко-финикий-скую надпись. Немцы Ф. Гезениус и Ф. Моверс внесли существенный вклад в изучение ее истории (XIX в.). Первый опубликовал известные к тому времени памятники, написанные финикийским письмом на финикийском языке. Второй выпустил четырехтомный труд «Финикийцы» (1841–1856). В нем он собрал и обобщил известные сведения греко-римских и библейских авторов о финикийцах и их религии. Среди исследователей региона – французы Ж.Э. Ренан, Ш. Клермон-Ганно, немцы О. Мельцер и У. Карштедт, Х. Шубарт и Х. Нимайер, датчанин К. Фальб, бельгиец Г. Бюнненс («Финикийская экспансия в Средиземноморье»), испанцы Х. Бласкес, Х. Альвар, М. Аубет, англичанин Д. Харден и его труд «Финикийцы» (1962), русские – Б. Тураев, И. Дьяконов, И. Шифман, Ю. Циркин, А. Волков, Ю. Петухов.

И хотя история Финикии, действительно, как-то несколько затерялась «в блеске могучих империй и царств, служивших издавна, да и служащих поныне излюбленной темой научно-популярных работ по ранней истории человечества», интерес к ней не увял. О том говорят труды Гра, Руийяра, Тейшидора «Финикийская вселенная» (1989), Сабатино Москати, Хардена.