Уинстон Черчилль - Рождение Британии

Некоторых из них нам нужно рассмотреть поближе. Стефан Ленгтон, великий архиепископ, был упорным, неутомимым защитником прав англичан от королевских, баронских и даже церковных претензий. Он выступал против короля Иоанна, так же, как и против римского папы. Оба они порой проявляли по отношению к нему свое крайнее недовольство, угрожавшее его жизни. Ленгтон стремился к единству христианства на основе католической церкви, но одновременно действовал во имя интересов Англии против папства. Это верный слуга короны, но в то же время защитник «Хартии» – всего того, что она тогда означала. Внушительная и важная фигура, практичный, способный человек, он иногда колебался в борьбе со злыми силами, но остался несгибаемым на пути к прекрасной, благородной цели, к которой постоянно стремился. Это он если не архитектор нашей конституции, то по меньшей мере пунктуальный и верный строитель.

Вторая крупная фигура на английской сцене того времени – это Юбер де Бург. Шекспир, чей луч волшебного искусства поочередно касается большинства вершин английской истории и освещает их ярким светом, привлек, наше внимание к Юберу. Это солдат и политик, вооруженный практической мудростью, пронизывающей всю его натуру. Он был равно близок и двору, и солдатскому лагерю, высоким духовным чинам и тем, кто был закован в броню. Верный слуга Иоанна, юстициарий [41], чье имя неотделимо от преступлений и глупостей его правления, при всем том был известен как постоянный и решительный противник злодейств. При Маршале, который и сам был звездой европейского рыцарства, Юбер являлся выдающимся вождем, боровшимся с мятежом против империи. В то же время, поднимаясь над враждующими группировками, он представал защитником прав Англии. Остров не должна грабить жадная знать, его не должны разворовывать чужеземные авантюристы, его нельзя безмерно терзать даже ради нужд папства, которое часто выдавало свои интересы за высшие цели христианского мира.

Мятеж баронов удалось погасить после побед на суше и море. При Линкольне сторонники короля одержали фантастическую победу, оказавшуюся решающей. На улицах города, как повествует история, в течение целого дня 400 королевских рыцарей теснили и колотили 600 своих противников из партии баронов. В этой битве погибли только трое сторонников короля. Современники отказались назвать эту уличную потасовку сражением, именуя ее «ярмаркой в Линкольне». Картину того, что там произошло, составить нелегко. Можно предположить, что рыцари, каждый из которых имел при себе по меньшей мере 8-10 крепких слуг, врезались в толпу, как неуязвимые, закованные в доспехи чудовища, преследуя и сбивая с ног невооруженных людей и занимая круговую оборону при встрече с упорным сопротивлением. При этом осуществлялись хитроумные маневры, применялись различные уловки и военные хитрости, заходы с фланга, удары с тыла, проникновения через потайные ворота с использованием подкупленных слуг и тому подобное. В конце концов роялисты перехитрили мятежников и те понесли большие потери. Непредвиденные случайности бывают даже во время хорошо подготовленных сражений. Один из вождей мятежных баронов, Томас, граф Перше, был смертельно ранен мечом, попавшим в забрало и глубоко вошедшим в мозг. Но для остальных «бронированных» воинов эта битва стала всего лишь веселым приключением. Месть победителей обрушилась на слуг противника и на гражданское население, претерпевшее немалые грабежи и избиения.

«Линкольнская ярмарка» позволила Генриху III одержать победу на суше, а удачная морская битва, которой командовал де Бург, разгромивший у Дувра французские подкрепления, шедшие на помощь Людовику, лишила восстание его континентальных корней. Столкновения постоянно чередовались с переговорами. Обсуждения проходили в горячих спорах, а тем временем каждая сторона опустошала поместья противной группировки, увеличивая несчастья местного населения. Юбер, поддерживаемый Стефаном Ленгтоном и папским легатом, не упускал из рук «Хартии», хотя это была лишь номинально объединяющая противников грамота. Между английскими роялистами, преданными королю, и интересами всеобщей церкви, в том виде, как их понимал папа, неизбежно возникали противоречия. Однако они, при всей их серьезности, выливались в военные столкновения. Так или иначе, но компромиссы достигались не только между короной и баронами, но и в духовной сфере – между Англией и Римом. После года войны в 1217 г. Людовик Французский был вынужден покинуть страну, так как надежды его совершенно не оправдались. «Великая хартия» была переиздана во второй раз, чтобы показать, что правительство держит свое слово. В 1219 г. старик Маршал, с чьим именем было связано немало побед, умер, и Юбер де Бург правил страной на протяжении двенадцати лет. Это был строгий правитель. Когда Фокс де Броте, бывший ранее главным наемником у Иоанна и Уильяма Маршала, обрел слишком большое могущество и предпринял попытку нарушить только что установленный мир в стране, Юбер решил избавиться от него. Захватив в 1224 г. после двухмесячной осады оплот сил Фокса, замок Бедфорд, он приказал повесить перед его стенами двадцать четыре оставшихся в живых рыцаря, возглавлявших гарнизон. В следующем, 1225 г., «Великая хартия» была снова издана в знак умиротворения, приняв в целом свою окончательную форму. Таким образом, она стала неотъемлемой частью английского права и традиции. Если бы не бурные годы несовершеннолетия Генриха III, она могла бы и дальше покрываться плесенью в архивах истории как малозначимый узкопартийный документ.

Ни одно правительство, долго находящееся у власти, не застраховано от ошибок, и каждый государственный деятель должен время от времени идти на уступки верховным властям, упорствующим в своих заблуждениях Но Юбер на протяжении всего своего длительного пребывания вблизи трона выступал за политику, направленную на то, чтобы делать по возможности меньше для возвращения королевских владений во Франции. Он добивался этого не только с помощью советов, но и парализующими действиями, а также организацией бесславных отступлений перед врагом, когда битва представлялась неизбежной. Он ставил препоны на пути подготовки к новой войне, он твердо стоял против нашествия в страну чужеземных фаворитов и авантюристов. Он сопротивлялся попыткам папства любой ценной вытянуть из Англии побольше денег на осуществление грандиозных европейских планов. Он поддерживал порядок и, по мере того как король рос, удерживал придворную партию, формирующуюся вокруг него, от попыток посягнуть на «Хартию». Его точка зрения по всем вопросам полностью отражала английские интересы.

В конце концов в 1229 г. удача отвернулась от него. Энергичный король, которому уже исполнилось 22 года, к тому времени уже признанный совершеннолетним, прибыл в Портсмут с большой армией. Он собрал ее с огромными трудностями, используя всю свою феодальную власть, чтобы отправиться во Францию на защиту тех владений, которые после утраты Нормандии все еще принадлежали английской короне. Юбер не мог контролировать ход подготовки, но переправа армии входила в круг его обязанностей. Король не обнаружил ни кораблей в порту, ни припасов, ни денег на заморское предприятие. Генрих впал в ярость. Обычно мягкий, вежливый, воспитанный и утонченный, он выхватил меч и набросился на де Бурга, укоряя его тем, что он обманул его доверие и подкуплен французами. Ситуация действительно сложилась неприятная и щекотливая: армия горела желанием отправиться за море, а флот и казначейство то ли не могли, то ли не хотели перевезти ее туда. Ссора вскоре уладилась, король взял себя в руки, а экспедиция отплыла в следующем году. Юбер вновь занял свое место, однако продержался на нем недолго: в 1232 г. его отстранила от власти небольшая придворная клика. Опасаясь за свою жизнь, он укрылся в Брентвуде. Его обнаружили там, но какой-то простой кузнец, которому приказали заковать его в цепи, заявил, что скорее умрет, чем сделает это. При этом он произнес слова, ставшие впоследствии знаменитыми и являющиеся, по мнению историков, настоящим памятником Юберу де Бургу: «Разве это не тот преданнейший Юбер, который так часто спасал Англию от опустошения чужестранцами и вернул Англию Англии?»