Александр Кондратов - Атлантика без Атлантиды

Трудно сказать с уверенностью, что в древних мифах и «Одиссее» является плодом фантазии, а что отражает реальные знания греков и их предшественников, финикиян и критян, об островах в Атлантике. Однако можно утверждать, что в более поздние эпохи античные авторы отождествляли острова Гомера и мифов о Геракле с Канарскими островами. Например, Помпоний Мела в своем труде «О положении Земли» указывает, что против выжженной солнцем части побережья Африки «лежат острова, принадлежавшие, по рассказам, гесперидам».

Плутарх не только дает описание двух островов Канарского архипелага, но и объясняет, почему с ними отождествляются Елисейские поля: «Редко выпадает там весьма умеренный дождь. Частые, мягкие, приносящие влагу ветры заменяют их и делают почву не только пригодной для посевов и посадок, но и производят дикорастущие богатые и вкусные плоды, которыми жители без труда и каких-либо усилий питаются в достаточной степени. Здоровый воздух, при едва заметных сменах времен года, порождается всегда умеренными температурами, так как дующие из большого отдаления северные и северо-восточные ветры теряют свою силу в неизмеримых промежуточных пространствах, а западные ветры или приносят с моря производящие дождь облака, или освежают их влагой, так что варвары пришли к убеждению, что здесь-то и находятся Елисейские поля и еще Гомером воспетое местопребывание блаженных».

После гибели Римской империи средневековая Европа забыла о Канарских островах, и забыла основательно. Лишь спустя тысячу лет их заново открыли европейцы. Вот как повествует о том средневековая рукопись, написанная, по мнению ряда исследователей, рукой Бокаччо… «В год 1341-й во Флоренцию пришли письма, написанные некими флорентийскими купцами в Севилье. Они сообщили следующее: «1 июля этого года вышли в плаванье два корабля… на поиски тех островов, которые, согласно общему мнению, следовало открыть заново. Благодаря попутному ветру они на пятый день пристали там к берегу… Эта каменная гряда, изобилующая, однако, козами и другими животными и заселенная обнаженными мужчинами и женщинами, своими обычаями и привычками походящими на дикарей… Они прошли еще мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей. Эти мужчины и женщины были почти нагими, некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-желтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок… Моряки видели еще много островов, из которых одни были населены, а другие безлюдны… Моряки сообщали также, что язык местных жителей столь странный, что они ровно ничего не поняли, и на островах нет никаких судов. Только вплавь можно добраться от одного острова к другому…».

В начале XV века острова начинают колонизовать испанцы. Римский папа призывает их, как правоверных католиков, «к искоренению пагубных ростков неверия, недостойно завладевших всей страной Счастливых островов, и к насаждению там вертограда Господня». Местные жители Канар, названные гуанчами (сокращенное «гуанчтенерф», т. е. «уроженец Тенерифе», самого известного из островов Канарского архипелага), оказывают отчаянное, но безнадежное сопротивление. Ведь у них не было даже металлического оружия, не говоря уж об огнестрельном. Почти все гуанчи сложили головы в боях, осталась небольшая кучка людей, растворившихся среди испанских колонизаторов, забывших свои прежние верования, культуру, язык. В XVII веке на Канарах нельзя было найти ни одного чистокровного гуанча, и поэт Антонио де Виана, спустя два с половиной века после вторичного открытия «Счастливых островов», с печалью констатировал исчезновение гуанчей, людей, которые были «добродетельны, честны и смелы; в них сочетались все лучшие качества человечества: великодушие, ловкость, мужество, атлетическая сила, стойкость души и тела, гордость, благородство, приветливые лица, пытливый ум, пылкий патриотизм».

Наука заинтересовалась гуанчами, когда они давно исчезли с лица земли. То, что сообщали об этом народе средневековые хронисты, было, действительно, очень интересно и необычно: и отсутствие навыков мореплавания у островитян, и совершенно особый, ни на один не похожий, язык, и внешний облик… Так родилась «загадка гуанчей».

Испанские хронисты, современники завоевания Канарских островов, оставили записи о занятиях гуанчей, их обрядах и обычаях, и эти записи тщательно изучаются историками и этнографами. Археологи провели на островах раскопки. Лингвисты сравнили донесенные до нас хронистами слова языка гуанчей со словами других языков мира. Антропологи обмерили современных канарцев, в жилах которых течет гуанчская кровь, а также черепа и скелеты древнего населения архипелага. Но чем больше ученые узнавали об исчезнувшем народе, тем больше нерешенных вопросов рождалось у них, тем более загадочным становилось происхождение гуанчей.

Когда удается установить языковое родство народов, многое в их древнейшей истории становится ясным. Лингвисты полагали, что язык гуанчей находится в родстве с диалектами берберов, населяющих ныне оазисы Сахары, а прежде занимавших всю территорию Алжира, Туниса, Марокко, Мавритании. В ясную погоду с африканского побережья можно увидеть дым, поднимающийся над вулканическим островом Тенерифе, и даже его главный пик высотой почти в четыре километра. Так что берберы могли знать о Канарах и добраться до островов, переплыв неширокое водное пространство, отделяющее их от Африки. Но, как показали новейшие исследования, язык гуанчей не находится в родстве ни с одним из берберских наречий (а их насчитывается более трехсот!) и остается «Иваном, родства не помнящим», ибо среди известных нам языков мира не удалось отыскать его «родственников».

Зато антропологи обнаружили сразу несколько народов, родственных древнему населению Канар: оказалось, что на архипелаге и до появления европейцев обитали люди, представляющие различные антропологические типы. Причем один из них поразительно похож на… кроманьонский, исчезнувший в Старом Свете более десяти тысячелетий назад! С кроманьонцами гуанчей роднит и форма черепа, и высокий рост (отдельные гуанчи достигали двух и более метров, а средний рос г этого народа превышал 180 сантиметров), и светлые, иногда рыжеватые, волосы, и голубые глаза.

Еще больше черт сходства гуанчей с самыми различными народами планеты нашли этнографы, восстановившие их религию и обычаи по записям хронистов. Как и в Тибете, на Канарских островах существовала полиандрия (многомужество). Как и аборигены Австралии, гуанчи добывали огонь трением деревянных палочек. Как в древнем Вавилоне и Перу эпохи инков, на Канарах почитались «священные девы», невесты богов. Как в древнем Египте, тела вождей и жрецов бальзамировали. Мумии, однако, помещали не в пирамиды, а зашивали в шкуры (подобным образом хоронили своих умерших жители Ливии 5000–6000 лет назад) и прятали в пещеры. В одной пещере могли найти приют и сто, и двести, и триста, и даже тысяча мумий! Вход в пещеру-гробницу знали только старики, получавшие особое посвящение. Можно представить, какую ценность для науки представляла бы находка хотя бы одной из таких пещер. Но, к сожалению, испанцы не пощадили и мертвых гуанчей. Мумии были объявлены монахами «монстрами», плодом брака между дьяволом и земными женщинами. А посему они безжалостно уничтожались. Впрочем, находились предприимчивые люди, которые ухитрились превратить мумифицированные тела в выгодный «бизнес». Ведь все алхимики средневековья полагали, что часть мумии — это один из самых важных ингредиентов магических снадобий и составов. А посему спрос на них был велик и мумии тайком экспортировались в кельи алхимиков Европы, где они погибали в тиглях, перетирались в «чудодейственные порошки» и т. п.