А Андреев - История Мальтийского Ордена

Рыцарь де Литта, по почину которого устроено было все это, стал необходимым человеком при организации совета и канцелярии Великого Магистра и учреждения в С.-Петербурге гросмейстерства, вследствие чего ему было легко внушить Павлу I мысль назначить его своим заместителем по делам ордена. Этот высокий пост давал г. де Литта большие преимущества; он становился министром Великого Магистра и работал наедине с Его Императорским Величеством, пожелавшим именоваться соответственно своему новому титулу.

У каждого из восьми языков ордена был префект, который под названием столпа состоял членом Священного Совета; языки прованский, овернский и французский были упразднены французской революцией, а другие запрещены, так что рыцарь де Литта посоветовал императору взамен отсутствующих столпов совета назначить наследника и высших сановников империи. Он призвал в С.-Петербурге нескольких французских рыцарей для заведывания под его началом канцелярией и казною ордена. Рыцарь де Гуссэ стал во главе канцелярии, а рыцарь де Витри заведывал общей казной; г. де Литта заставил дать себе командорство с окладом в десять тысяч рублей в русской приории, брата своего, нунция - назначить старшим духовником ордена в Лондоне с окладом в тысячу рублей; рыцарь де Гуссэ и де Витри получили каждый командорства с окладом в тысячу рублей; рыцарь де Литта получил, кроме того, от папы освобождение от обета безбрачия и женился на русской княжне очень богатой вдове, занимавшей одно из самых видных мест при императрице.

Эта новая организация, созданная очень быстро и толково, весьма понравилась Павлу I. Его заместитель достиг вершины благоволения. Министры и русские вельможи, занимавшие первые места, завистливым оком глядели на это внезапное возвышение и необычайное влияние иностранца. Граф Ростопчин, будучи простым камергером в тридцать четыре года, был назначен министром иностранных дел и великим канцлером Ордена св. Иоанна Иерусалимского; он задался целью низвергнуть рыцаря де Литта, в котором видел опасного соперника; в силу одного того, что рыцарь был иностранцем, Ростопчину была обеспечена поддержка всех вельмож империи. Беспрестанно повторяемые клеветы достигли желанной цели, - рыцарь де Литта впал в немилость и был сослан в имение своей жены, - его заместитель фельдмаршал граф Салтыков; командор де Гуссэ, секретарь опального заместителя, был назначен вице-канцлером ордена, с окладом в пять тысяч рублей. Граф Ростопчин - великий канцлер ордена, будучи солидарен с новым заместителем, управлял всеми делами ордена; граф Салтыков, не любивший кропотливой работы, сохранил за собой только почетный пост и право осыпать милостями командоров и рыцарей, которых он хотел отличить.

Опала рыцаря де Литта вызвала немилость к его брату - нунцию; последний был выслан из пределов империи; сан старшего духовника ордена был пожалован архиепископу Могилевскому - митрополиту католических церквей, подчиненных России.

Таково было положение дел в Ордене св. Иоанна Иерусалимского, когда мы приехали в С.-Петербург.

Император со всем двором вернулся из Гатчины несколько дней спустя после нашего приезда. Фельдмаршал Салтыков дал знать депутации великой германской приории, что император назначил депутации публичную аудиенцию в воскресенье утром 29 декабря: она состоялась со всей пышностью блестящей церемонии. Командор де Мезоннеф, церемониймейстер ордена, приехал в гостиницу за гг. депутатами в великолепной карете, запряженной шестеркой лошадей в богатой упряжи, в сопровождении берейтора и двух гайдуков на подножках и четырех пеших герольдов, бежавших впереди; все они были в парадных ливреях; впереди ехали два гвардейских гусара, а сзади шли лакеи.

При выходе из кареты у подножья дворцовой лестницы гг. депутаты увидели почетный караул, поставленный шпалерами до залы, где происходила аудиенция. Зала была великолепно декорирована. Император с короной на голове, в одеянии Великого Магистра со всеми знаками ордена, восседал на троне, горевшем золотым и драгоценными камнями; справа от него находились великий князь Александр, Священный Совет и рыцари большого креста, слева командоры в парадных костюмах; у стен залы стояли рыцари.

Великий рыцарь Пфюрдский - первый депутат, которого вел церемониймейстер и сопровождал Баденский командор, приблизившись к трону, сделал три глубоких поклона. Его речь, содержание которой было заранее известно и одобрено, длилась от четырех до пяти минут; он сказал ее громко и явственно; речь эта имела успех; затем он подал верительные грамоты в золотом ларце, которые нес барон Баденский командор. Павел I дал ему поцеловать свою руку и передал грамоты великому канцлеру ордена, графу Ростопчину, который ответил на речь от имени Великого Магистра.

По окончании церемонии депутация с такой же пышностью была доставлена обратно в гостиницу. Согласно обычаю придворным ливрейным лакеям дали двести рублей на чай, а берейтору подарили золотые часы.

После этой аудиенции гг. депутаты сделали визиты министрам, придворным, посланникам и послам.

В это время граф Кобенцль, - рыцарь Золотого Руна, большого креста ордена св. Этиена Венгерского и рыцарь большого креста ордена св. Иоанна Иерусалимского, - был чрезвычайным германским послом.

Барон Штединг, рыцарь шведского ордена, был шведским посланником.

Рыцарь Витворт был чрезвычайным английским послом.

Барон Блом был полномочным послом Дании.

Я не помню фамилию португальского посла.

Герцог де Серра Каприола был полномочным послом короля неаполитанского.

Остальные европейские дворы имели в С.-Петербурге только консулов; мадридский двор воевал с Россией.

Все эти посланники и послы часто приглашали депутацию к обеду и гостеприимно открыли перед нею двери своих домов. Все были неизменно любезны и предупредительны, а в особенности граф Кобенцль, барон Штединг и герцог де Серра Каприола.

Дом последнего был местом ежедневных свиданий всех послов и находившихся в С.-Петербурге иностранцев: он принимал гостей всякий вечер, и кто желал, оставался ужинать.

Герцогиня была русская; вокруг нее собиралось приятное общество, очарованное ее умом и приветливостью; игра чередовалась с разговорами. В доме герцога, со вкусом украшенном и богато обставленном, было все необходимое для многолюдных раутов. Сам герцог делал свой дом необыкновенно привлекательным, благодаря своей живости, любезности и прямодушию.

Барон Штединг, один из тех людей, на которых можно положиться, как на каменную стену, и вполне достойный благоволения и доверия своего короля, вел широкий образ жизни; столь у него был прекрасный. Он отличался прямотой, вежливостью и сердечностью. Обладая гибким умом, он умел беседовать со всяким; меня он удостаивал особой дружбы, и воспоминание о нем будет всегда дорого моему сердцу.