Жорж Блон - Одиссея авианосца «Энтерпрайз»

Один из истребителей, которым предстояло отправиться на Тароа, при взлете потерпел аварию: чуть отклонившись от указательной линии, он, так и не сумев подняться в воздух, всей тяжестью рухнул в море. «Энтерпрайз», шедший на предельной скорости, не успел развернуться, чтобы подобрать летчика; опоздал на помощь и эсминец, двигавшийся впереди остальных кораблей сопровождения и позади авианосца. К сожалению, летчик не смог выбраться из кабины и пошел ко дну вместе с самолетом.

На западе уже зашла луна. Восточный горизонт расцветился первыми проблесками утренней зари, осветившей низко сидящий корпус эсминца, продолжавшего прочесывать участок моря, где только что случилась авария. А между тем с «Эитерпрайза» взлетели еще шесть истребителей и взяли курс на атолл Вотье. Вскоре наступил рассвет нового дня.

С тех пор как последний самолет покинул борт «Энтерпрайза», прошло минут десять. Наконец моряки, собравшиеся на коре авианосца, оторвали глаза от эсминца, который не прекращал вести поиски упавшего в море самолета; на облачном горизонте показался атолл Вотье. Многие уверяли, будто заметили среди облаков, прямо над Вотье, кружащие самолеты. А кое-кто даже видел, как над островом поднялась и потянулась в небо сначала одна струйка дыма, затем другая. Потом послышались глухие раскаты взрывов — заговорили орудия крейсеров. Внезапно моряки все как один обернулись в сторону палубного громкоговорителя, откуда вдруг стали доноситься голоса и крики летчиков, передававшиеся синхронно по системе дальней радиосвязи. И всем показалось, будто авианосец попал в самую гущу боя, происходившего где-то между небом и землей.

Трудно сказать, кому впервые пришло в голову ретранслировать радиосообшения между самолетами через корабельные громкоговорители. Имя этого умельца, к сожалению, не запечатлелось в анналах истории. Но как бы там ни было, с психологической точки зрения, это было одно из величайших изобретений, сделанных в годы второй мировой войны. Иногда воздушные бои разворачивались на значительном удалении от авианосца, однако, невзирая на расстояние, экипаж всякий раз оказывался как бы в центре драматических событий. Иными словами, это напоминало трансляцию по радио напряженнейшего футбольного матча. Хотя в действительности все обстояло куда более трагично — много трагичнее, нежели, к примеру, изнурительный поединок боксеров, схлестнувшихся, что называется, не на живот, а на смерть.

Во время воздушного боя, а иной раз до или после него, летчики общаются между собой по радиотелефонному каналу ближней связи. Подробно излагать порядок ее работы, к примеру, во время разведывательных полетов, довольно скучно и утомительно. Другое дело — когда замечен неприятель. В принципе летчики переговариваются по специальному коду. За каждым самолетом закреплено женское имя. Например: «Эй, Агнесса, на связи Лили. В квадрате 280 засек японца, дистанция — три тысячи». Поимо опознавательного кода летчики используют профессиональный жаргон, совершенно непонятный человеку непосвященному. Зато в пылу сражения пилоты напрочь забывают про всякие коды — и называет все, в том числе самих себя, своими именами: «У ну-ка, отвали, Джо, эта штуковина — моя, сейчас я ей дам прикурить!..» Кроме того, на «Энтерпрайзе» слышали отборную брань и проклятия, а еще — свист и треск пулеметных очередей, насквозь прошивающих фюзеляжи самолетов, и грохот взрывов. То был, с позволения сказать, прямой репортаж из поднебесья над Кваджалейном.

Моряки стояли на верхней палубе «Энтерпрайза» и слушали затаив дыхание. Действительно странно — видеть, как «свои» бомбят Во-тье, и слышать, как то же самое происходит и на Кваджалейне. Механики и котельные машинисты, стоявшие вахту в машинном и котельном отделениях, тоже все прекрасно слышали. На современном боевом корабле у них по большому счету работы не так уж много — знай себе поглядывай на стрелки шкал и циферблатов манометров, следи за уровнем масла да время от времени подкручивай маховики и разные вентили. Американские моряки были неплохо подкованы по части радио, тем более что во время войны оно стало неотъемлемой частью их жизни. И механики с котельными машинистами слушали его, можно сказать, без отрыва от производства. За перипетиями воздушного боя над Кваджалейном следили и на камбузе, и на раздаточных, и в столовых. Коки, старшие вестовые и бачковые громко вскрикивали и разражались хохотом, когда угадывали, что «свои» сбили очередного «желто-пузого»... и разом смолкали, если не слышали переговоров между «своими» же и вместо родной речи из репродуктора доносились раскаты жаркого боя. Но самыми, пожалуй, внимательными слушателями были матросы из группы живучести и пожарной команды — им только и оставалось, что сидеть, облачась в огнеупорные комбинезоны и каски, делавшие их больше похожими на роботов, в глубоком чреве авианосца — у себя в полумрачных водонепроницаемых отсеках, ждать сигналов тревоги да слушать то, что происходило в двух сотнях километров от них.

У меня перед глазами лежит фотография атолла Вотье, снятая с борта разведывательного самолета через некоторое время после начала бомбардировки — когда в небо только-только потянулись редкие еще струйки дыма. По форме этот атолл напоминает банан — правда, изогнутый чуть ли не кольцом. На снимке четко видна лагуна, а в ней — пирс и места якорных стоянок японских кораблей. Атолл сплошь покрыт густой растительностью — пальмами, кустарником и травой. Хорошо различимы и бетонные взлетно-посадочные полосы местного аэродрома. Строений практически не заметно. Должно быть, жизнь на атоллах, где японцы понастроили военных баз, была и правда несладкой. Каждая из них больше походила на муравейник, затерявшийся посреди бескрайней синевы океана, а обитатели его были сродни безропотным рабам, ворочавшим беспрерывно песок и бетон. К тому же японцы, страдавшие патологической шпиономанией, держали своих рабочих — а ими в основном были корейцы — в черном теле, с таким расчетом, чтобы ни один из них не вернулся на Большую землю и умер прямо там, не сходя с рабочего места.

Первая шестерка истребителей, отправившаяся к Вотье, должна была отвлечь на себя внимание противника, пока крейсеры будут обстреливать атолл с моря. Неожиданный маневр удался на славу. Подлетев к Вотье, истребители расстреляли из пулеметов восемь или девять японских противолодочных кораблей, стоявших на якоре в лагуне, и аэродром. Японцы в растерянности заметались кто куда. Пока японские летчики тщетно пытались поднять в воздух хотя бы несколько «зеро», американские истребители, сделав очередной заход, снова принялись расстреливать аэродром из пулеметов. Наконец японские зенитчики с грехом пополам зарядили свои орудия и стали было наводить их на цели, но тут вдруг земля под ногами артиллеристов вздрогнула — это дали первый залп только-только подошедшие к Вотье американские крейсеры. В небо над атоллом тут же взметнулись столбы дыма. Все береговые батареи системы ПВО были разбиты, а стоявшие в лагуне корабли — потоплены. Позднее, уже на следующее утро, с «Энтерпрайза» поднялись восемь бомбардировщиков «донтлес», с тем чтобы довершить разгром. Но крушить, по сути, уже было нечего. И тогда они принялись бомбить все, что еще осталось торчать на поверхности острова. Во время налета были сбиты четыре «зеро», которым все же удалось взлететь. Американские же летчики в бою над Вотье не понесли ни одной потери. В целом воздушное сражение за Маршалловы острова американцы провели довольно быстро и легко. В задачу американской авианосной эскадры входили лишь бомбардировка и обстрел японских баз с воздуха и моря — о высадке десанта речи пока не было. Судя по радиотелефонным сообщениям между авиационным командным пунктом «Энтерпрайза» и командирами авиагрупп, занесенным в отчет о проделанной операции, налет проходил по следующему тактическому плану: