Жорж Блон - Одиссея авианосца «Энтерпрайз»

К тому времени, когда его так громко прославляли, «Энтерпрайз» остался единственным уцелевшим американским авианосцем в Тихом океане. После долгой и кровопролитной битвы за Гуадалканал американцам и японцам понадобилась зима 1942/43 года, чтобы восстановить численность своих воздушно-морских сил. Потом начался совершенно новый этап войны в Тихом океане. И на этом этапе стратегической и тактической инициативой уже почти всегда и везде владели американцы. Словом, «Энтерпрайз» и ближайших его собратьев впереди ожидали новые битвы и подвиги.

Мореплаватель, чей путь лежит из Австралии или, скажем, Новой Британии [25] Новая Британия — самый крупный остров в архипелаге Бисмарка, расположенном в Меланезии и к северо-западу от Соломоновых островов. к Гавайским островам, при подходе к экватору, всякий раз наблюдает необыкновенную, почти фантастическую картину: острова, будто парящие между бескрайней синью неба и моря. Это — атоллы архипелага Гилберта. Мы с вами уже говорили, что атолл состоит из коралловых структур. А теперь давайте попробуем представить себе посреди неоглядной тихоокеанской шири кольцо зеленой растительности, обрамленное с обеих сторон бело-песчаными пляжами, а внутри кольца — безмятежную лазурную гладь лагуны. И легкий бриз, шелестящий в разлапистых, точно гигантские вееры, кронах высоких пальм. И сверкающую белопенную кайму прибоя, опоясывающую узкое кольцо земной тверди, поросшей изумрудной растительностью. Эти экзотические «ожерелья» завораживали белого человека с тех самых пор, как он впервые пригляделся к ним своим пытливым взором, и было это в 1788 году. Самым выдающимся бледнолицым, воспевшим их истинно сказочную прелесть, был, безусловно, Роберт Луис Стивенсон. Знавали атоллы и бледнолицых совсем иного сорта — моряков-дезертиров, пиратов и прочих искателей удачи и приключений. Многие из них думали обрести на этих клочках суши убежище — и вдруг в один прекрасный день становились царьками и весь остаток жизни вершили судьбами микронезийских племен и народов ничуть не хуже наиболее достойных правителей и законников в цивилизованном мире. Не стали исключением в этом смысле и острова Гилберта: их история также осенена чарующим ореолом романтических историй и легенд. Даже незадолго до начала Тихоокеанской войны там можно было встретить весьма колоритные во всех отношениях личности. И одной из них был некий Айзек Хендли. Родился он в Ливерпуле, двенадцатилетним мальчишкой ушел в море и с годами сколотил немалое состояние на торговле с обитателями тихоокеанских островов. Хендли построил себе роскошный особняк — но не в Ливерпуле, а в Сиднее. Однако ему там пришлось явно не по душе: сердце его осталось на Тараве. В 1941 году этот атолл, принадлежавший Великобритании, захватили японцы, но Хендли не пожелал покинуть его вместе с другими белыми поселенцами. «Я прожил здесь слишком долго», — отговаривался он. В ту пору ему было уже семьдесят восемь лет. И японцы, нетрудно догадаться, его не пощадили.

Тарава, крупнейший атолл в архипелаге Гилберта, имеет треугольную форму. Берега его протянулись в длину соответственно на 35, 25 и 25 километров. Они окружены сплошным кольцом коралловых рифов, в котором есть лишь один-единственный проход, соединяющий лагуну с океаном, — он расположен с западной стороны. Суша выступает из воды только с двух сторон — восточной и южной — в виде мелких островков, соединенных между собой коралловыми перемычками, которые во время приливов затопляются целиком. Чем же жили обитатели Таравы, микронезийцы, до того, как впервые увидели белоснежные парусники и прибывших на них бледнолицых чужеземцев, которые щедро одаривали их плодами своей цивилизации? Питались они в основном рыбой да, по образному определению Стивенсона, «бифштексами из кокосовых орехов — едва проросших, зеленых и созревших, на первое, второе, третье и десерт, в горячем виде и холодном». Туземцы не были обременены непосильным трудом — жили себе поживали... покуда не узнали, что такое проказа. Эти непорочные чада природы принялись выращивать копру после того, как бледнолицые благодетели дали им вкусить виски и растолковали, что за сей «напиток богов» надобно расплачиваться. Справедливости ради, однако, следует отметить, что далеко не все белые глумились над бедными туземцами, выжимая из них последние соки, — были среди них и те, что несли им истинное добро, любовь и дружбу: католические миссионеры, к примеру, выхаживали прокаженных, зачастую принося в жертву свою собственную жизнь.

В атолле Тарава интерес для нас представляет, собственно, лишь один островок. Расположен он в юго-западном углу кораллового треугольника. Его исконное название со временем было исковеркано: так, на английских и американских штурманских картах он значится как Бетио, а на французских — Бититу. В длину он имеет менее 4 километров, а в ширину — 700 метров. И только представьте себе, что эта крохотная точка, едва различимая на карте, в один злополучный день стала важнейшей целью, сосредоточившей на себе всю мощь американского Тихоокеанского флота: добрую сотню боевых кораблей — авианосцев, линкоров, крейсеров, эсминцев — и десятки транспортов, не считая десантно-высадочных плавсредств. Да уж, что ни говори, американцам пришлось заплатить слишком дорогую цену за право сохранить за этой, если можно так выразиться, ничем не приметной костяшкой в коралловых четках свое название — Бетио.

Передо мной лежит аэроснимок Бетио — тот самый, что в июле 1943 года в Перл-Харборе адмирал Честер Нимиц, когда обдумывал план будущих стратегических операций. Открыть новый фронт в центральной части Тихого океана — таков был его главный замысел. Иными словами, Нимиц решил захватить архипелаг Гилберта и Маршалловы острова. И первой целью в его планах как раз значился атолл Тарава, или, точнее, Бетио, который японцы успели превратить в остров-крепость. На упомянутом аэроснимке четко просматривается скопище пальм, похожих на зонтики в сплошной людской толпе, песчаная кайма пляжей и бетонная взлетно-посадочная полоса аэродрома. Как мы помним, размеры островка составляют около 4 километров на 700 метров — то есть порядка двух квадратных километров. Этот крошечный — по стратегическим меркам, разумеется, — но исключительно важный плацдарм и пытался объять своим цепким взглядом Нимиц, в то время как у него за спиной рокотала — слава Богу, теперь уже без перебоев — громадная машина военно-промышленного комплекса Соединных Штатов. Пока на борту «Энтерпрайза» заканчивались ремонтно-восстановительные работы, на американских военных судоверфях были спущены на воду его новоиспеченные собратья-авианосцы: «Эссекс», «Йорктаун-II», «Уосп-II», «Банкер-Хилл». «Интрепид», «Хэннок» и «Боном-Ричард». Кроме того, со стапелей один за другим сходили грузовые и войсковые транспорты, ас заводских конвейеров — танки, самолеты, стрелковые орудия и грузовики. И это еще не все: помимо военной техники, американская промышленность наладила серийный выпуск строительной техники для обустройства и оборудования территорий и объектов, еще только подлежащих захвату и оккупации. Одним словом, американцы вели себя так, как если бы были твердо уверены, что теперь им уготовлено идти вперед и только вперед, стоит лишь Нимицу назначить день и час начала генерального наступления. Отныне суть американской военной доктрины останется неизменной: добиваться подавляющего превосходства и преимущества во всем, включая время, место и средства. Специалисты тридцати тысяч конструкторских бюро и научно-исследовательских лабораторий трудились не покладая рук, оттачивая до мелочей любое техническое приспособление, которое предстояло использовать при строительстве баз на далеких пустынных или опустошенных территориях для обеспечения более или менее сносной жизни тамошнему персоналу. Нимиц уже остановил свой выбор на кандидатуре будущего командующего флотилии из 100 кораблей: сию почетную, сколь и ответственную миссию предстояло взять на себя контр-адмиралу Реймонду Спрюэнсу, знаменитому «человеку-роботу». В начале августа 1943 года Спрюэнс прибыл самолетом в Веллингтон (Новая Зеландия), где встретился с генерал-майором Джулианом Смитом, командующим Второй дивизией морской пехоты. Контр-адмирал без лишних церемоний сказал: «Я прибыл для того, чтобы поддержать вас в операции «Гальваник». Под этим подразумевался захват Таравы.