Вольдемар Балязин - Иван Грозный и воцарение Романовых

Начало опричнины

В декабре 1563 года умер восьмидесятилетний митрополит Макарий, а на место царского духовника стал родной брат Василия Грязного – Левкий, архимандрит кремлевского Чудова монастыря. От него Василий Грязной мог узнать все, ибо Иван, более всего боявшийся смерти и преисподней, едва ли скрывал что-либо важное от своего духовного отца и исповедника.

В результате этих перемен новые друзья царя и его жена создали вокруг Ивана такое плотное кольцо, что никто, кроме них, не имел возможности воздействовать на него. Более того, все они постоянно создавали у Ивана впечатление, что он вместе с ними, его верными друзьями и телохранителями, окружен скопищем врагов – злобных и беспощадных, и нужна великая осторожность и проницательность, чтобы не стать их жертвами.

Новые друзья же предложили Ивану создать особую дружину для борьбы с боярской опасностью, в которую первыми вошли бы они – Малюта Скуратов «со товарищи». Вскоре после того как князь Афанасий Вяземский высказал такую мысль, их же стараниями оказался раскрыт ими же придуманный огромный боярский заговор, направленный против жизни царя. А вслед за тем началось грандиозное, почти для всех неожиданное действо: взяв жену и детей-сирот, Ивана и Федора, царь бежал сначала в подмосковное село Коломенское, затем в Александровскую слободу, куда 3 января 1565 года явилась к нему делегация от бояр и митрополита Афанасия, умоляя вернуться в Кремль.

Иван отказывался целый месяц, но, наконец, милостиво согласился, выговорив себе особые условия возвращения, которые он предъявит им в Москве. Делегаты ничего не имели против. Через неделю Иван эти условия объявил. Он будто топором разрубил Русь на две части, назвав одну земщиной, а другую опричниной. (Об опричнине будет рассказано чуть позже.)

Не переставая пугать Ивана заговорами, Малюта, Вяземский, Грязной и другие приспешники, ставшие во главе опричнины, привели Ивана к мысли о необходимости переезда из Москвы в Александровскую слободу. Однако на сей раз Марию Темрюковну Иван с собой не взял, а, подстрекаемый своими собутыльниками-сомолитвенниками, приказал приставить к Марии Темрюковне надежный караул и не выпускать ее из Кремля.

Александровская слобода

В 115 верстах к северо-западу от Москвы, на берегу реки Серой, впадавшей в Шерну, лежала старинная Александровская слобода, известная под таким названием еще во времена Ивана Калиты. Здесь в 1533 году по указу отца Ивана – Василия III – был построен храм Покрова Пресвятой Богородицы.

Сюда в 1564 году переехал с тремястами самыми верными опричниками царь Иван, учредив особый, ни на что не похожий мужской монастырь. Сам он стал здесь игуменом – настоятелем обители, отцом-келарем. Управляющим хозяйством, которого впоследствии принято было называть «экономом», был наз-начен Вяземский, а отцом-параклисиархом, т. е.

«возжигающим светильники», был Малюта Скуратов.

Слобода была монастырем-крепостью, на стенах которого стояли вооруженные опричники, на время церковных служб менявшие воинские доспехи на монашеские рясы.

Жизнь в слободе была умопомрачительной мешаниной монастырского аскетизма с постоянными, многочасовыми молебнами, строго обязательными постами, совершеннейшим послушанием и сменяющими этот иноческий уклад пьяными оргиями, заканчивающимися в страшных пыточных застенках, где предавались утонченным мучениям сотни узников.

Главным героем и молебнов, и оргий, и пыток был сам Иван Васильевич.

Пока существовала опричнина, а конец пришел ей через восемь лет, в 1572 году, Александровская слобода, а не Московский Кремль, являлась резиденцией русского царя. Слобода была и средостением множества важных государственных тайн, и хранилищем царских сокровищ, и местом, где удовлетворялись все желания и прихоти царя. Сколь ни был Иван низок и омерзителен, нельзя отрицать его любви к «книжному разумению», пробужденному в нем митрополитом Макарием и Сильвестром.

И здесь, в Александровской слободе, между молитвами, оргиями и ужасами пыточных застенков, он читал книги, перевезенные сюда из Москвы, и именно это обстоятельство навело историков на мысль, что легендарная библиотека Ивана Грозного, исчезнувшая неизвестно куда, хранится именно здесь, в Александровской слободе.

Библиотека Ивана Грозного

Напомню уважаемым читателям, что Софья Палеолог привезла с собою из Рима несколько возов книг, и считалось, что это собрание редких инкунабул и рукописей стало основой библиотеки московских великих князей. Иван Грозный, несомненно «книжный человек», должен был сохранить библиотеку своей бабушки с теми дополнениями, которые внес в нее его отец Василий III, тоже не чуравшийся грамоты, да, кроме того, и сам Иван. Однако сколько историки и археологи ни искали ее – воз и ныне там, библиотека не найдена.

О том, где она может быть, какова ее судьба, каковы ее поиски, написано великое множество книг и статей.

Предлагаю вам фрагмент из книги археолога-москвоведа А. Г. Векслера «Москва в Москве. История в недрах столицы»:

«Археологов, ведущих раскопки в Москве, постоянно спрашивают о библиотеке Ивана Грозного – судьба загадочной „либереи“ давно вызывает огромный интерес книголюбов. Когда Максим Грек приехал по приглашению великого князя в Москву, он увидел в „книгохранилище“ Василия III, отца Ивана IV, такое бесчисленное количество греческих книг, что „и в Греции не сподобился увидеть такое множество“. Эти книги, которые видел Максим Грек, по тем же „Сказаниям“, были вывезены из осажденного турками Константинополя и попали на Русь с женой Ивана III, греческой царевной Софьей Палеолог – наследницей византийских императоров. Иван IV, образованнейший человек своего времени, писатель, знаток классических древностей, несомненно, приумножил дедовское книжное наследство.

Рассказ более позднего, чем Максим Грек, очевидца библиотеки – юрьевского пастора И. Веттермана – оказался включенным в „Ливонскую хронику“ рижского купца и бургомистра Франца Ниенштедта (начало XVII в.). В 1565 г. Иоганн Веттерман вместе с другими иностранцами, понимавшими по-русски, был призван московским царем в Кремль, где дьяки показали им „либерею“ – греческие, латинские и древневосточные книги, хранившиеся близ царских покоев „в двух сводчатых подвалах“. „Среди книг были древние авторы, на которых ссылаются многие писатели, – вспоминал потом пастор, – но произведения которых не сохранились – погибли и сгорели в прежних войнах“. Веттерман говорил, что хотя он и беден, но отдал бы все свое имущество, даже детей, только бы эти книги были в протестантских университетах. Веттерману и трем его друзьям предложили перевести книги, обещая большое жалованье и почет. Но иностранцы опасались, что „не смогут избавиться от этой работы до самой смерти“, и потому сказались несведущими. Хитрецов отпустили, а запыленные фолианты вновь были спрятаны под „тройные замки“ в подвалы, и следы „либереи“ на этом теряются.