Вольдемар Балязин - Иван Грозный и воцарение Романовых

А два других его племянника – Семен и Иван Вельские – стали союзниками князя Старицкого. К ним вскоре примкнул наместник Новгорода Великого Михаил Семенович Воронцов и напоследок – все же и Глинский с тремя недавно пришедшими на службу в Москву западнорусскими князьями – Ляцким, Воротынским и Трубецким. Они задумали захватить Кремль, когда Овчина с войсками уйдет на Оку встречать татар.

Был назначен и день мятежа – 25 августа 1534 года.

Последняя авантюра Глинского

В книге В. Б. Кобрина «Иван Грозный» так излагаются события, последовавшие за смертью Василия Ивановича:

«Но борьба за власть только начиналась. Василий III, умирая, особенно рассчитывал на Михаила Львовича Глинского. Обращаясь к боярам, он говорил, что, хотя князь Михайло – „человек к нам приезжий“, бояре должны держать его „за здешняго уроженца“, ибо он государю „прямой слуга“. А самому Глинскому напоминал, чтобы он за малолетнего великого князя с братом и великую княгиню „кровь свою пролиял и тело свое на раздробление дал“. Михаил Львович, опытный государственный муж, думал, что пришло его время, что станет он правителем огромной страны. Но иначе думала его молодая племянница, которая, кстати, нашла себе другого советника-боярина – князя Ивана Федоровича Овчину – Телепнева-Оболенского. Поговаривали, что князь Овчина не только советник, но и возлюбленный великой княгини.

Глинский был крайне недоволен, пытался все же добиться власти, вступил в конфликт с племянницей».

Но Овчина был извещен о задуманном, когда шел он стать на берегу Оки против совершавших набеги крымцев, и, повернув часть войск от Серпухова, повел свой отряд к Москве. Действуя быстро и решительно, он арестовал главных заговорщиков. Елена не пощадила никого. Даже родного дядю, Михаила Львовича, велела оковать многопудовыми цепями и надеть на голову тяжкую железную шапку. Ему не давали есть, а воду подносили, чтобы продлить мучения. И он, семидесятилетний страстотерпец, умер 15 сентября 1534 года – на сороковой день после начала казни.

Мятеж Андрея Старицкого

Андрей Старицкий только потому не был среди мятежников, что отъезжал в ту пору в Старицу, но, как позднее писал летописец, «учал на Великого князя и на его матерь гнев держати». И когда в конце 1536 года казанский хан Сафа-Гирей двинулся на Муром и Нижний Новгород, князь Андрей против него не выступил, а когда Елена велела ему ехать в Москву, чтобы дать за это ответ, то, сказавшись больным, в Москву не поехал. Но после того как к нему прибыл князь Борис Щепин-Оболенский и потребовал выступления старицких полков с воеводами к Коломне, Андрей приказ Елены выполнил и оказался из-за этого сильно ослабленным. Он понял, что допустил ошибку, однако замысла о мятеже не оставил и решил привлечь на свою сторону Новгород Великий, предлагая себя новгородцам в князья. Однако Андрей просчитался: новгородцы крепко держались Москвы, и даже более того: как раз в этот момент новгородские полки должны были выступать на московскую службу. Андрей Старицкий, поняв, что ход событий движется против него, забрал жену и детей и выехал в Торжок. Он еще надеялся на то, что его обещания «жалования» Новгороду сыграют свою роль, однако пока «прелестные грамоты» старицкого князя шли в Новгород, в Москву прилетели сообщения о его измене. Овчина тотчас же пошел к Старице, чтобы «поймать» переметчика, а князь Никита Оболенский быстро пошел к Новгороду, чтобы воспрепятствовать мятежнику засесть за его стенами.

Да и сами новгородцы не только не поддержали князя Андрея, но и вышли с войсками ему навстречу на подмогу московской рати.

Не оказали содействия Андрею и его собственные воеводы, стоявшие у Коломны, а те, кто отправился с ним в поход, убегали из его войска один за другим. Осталась, по словам летописца, лишь малая кучка его сторонников, которые «упилися безумьем своим яко пьяни».

Старицкий князь проиграл. Овчина – Телепнев-Оболенский, выведший навстречу мятежному князю московские войска, «поцеловал крест», что «вулос не упадет» с головы Андрея Ивановича, если он добровольно приедет в Москву. Удельный князь поверил. В Москве Елена Глинская разыграла удивление: как мог боярин Иван Овчина дать такое обещание сам, «с великим князем не обослався», для виду даже наложила на него опалу. А Андрея Старицкого бросили в темницу, где он и умер «страдальческою смертью» через полгода точно так же, как и Глинский, «под шляпою железной». А более тридцати новгородцев, примкнувших к мятежу, были повешены вдоль дороги из Москвы в Новгород. Но и Елена Васильевна, погубившая своего дядю и двух братьев покойного мужа, прожила после этого меньше года: она внезапно заболела какой-то нераспознанной и неизлечимой болезнью и 3 апреля 1538 года умерла.

Сразу пошел слух, что тридцатилетнюю великую княгиню отравили, что она стала жертвой боярского заговора. Однако даже сын ее Иван IV, впоследствии губивший тысячи невинных и подозревавший всех и вся, ни разу не обвинил никого в скоропостижной смерти матери. Причина смерти ее остается неизвестной и сегодня.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ ГРОЗНЫЙ

В оценке личности Ивана Грозного вся русская историография разделилась на два противоборствующих лагеря – его противников и его сторонников.

В дореволюционной историографии, начиная с трудов Николая Михайловича Карамзина, царствование Грозного объявлялось эпохой полного произвола безумного деспота, а советская историография в угоду Сталину, который видел в Грозном образец для себя, объявляла Ивана IV прогрессивным государственным деятелем, созидателем могучего, централизованного государства. Мы постараемся представить здесь разные точки зрения, давая возможность вам, уважаемые читатели, определить свое отношение к эпохе и личности Ивана Грозного.

Царь Иван о своем детстве

После внезапной кончины Елены Васильевны жизнь царского двора проходила в борениях и интригах, в арестах и заговорах, в казнях и опалах. Шел год за годом, а маленький Иван рос и мужал, горевал, когда увезли его «мамку» – сестру Овчины, боярыню Челяднину, – страдал, узнав, что Овчина в тюрьме, и негодовал, увидев, как один из Шуйских валялся на кровати его отца, не сняв сапог.

Так Иван еще ребенком познал, что такое боярское правление.

В 1551 году, когда Ивану IV шел двадцать первый год, в Москве заседал церковный собор с участием царя и Боярской думы. Этот собор вошел в историю под названием «Стоглавого», так как принял решения, поделенные на сто глав.

В третьей главе сборника соборных решений, который назывался «Стоглав», сохранилось «Рукописание» царя к собору, в котором Иван IV так рассказывает о своем детстве:

«Бояре и вельможи, верные моему отцу и любимые им, делали передо мною вид, что мне желают добра, на самом же деле были заняты только тем, что усиливали собственное самовластие. И как омраченные умом, дерзнули поймать и убить братьев моего отца, и когда вспоминаю их насильственную смерть и жестокие мучения, весь обливаюсь слезами и прихожу в покаяние и прошу у них прощения за юность мою и поведение. И после смерти дядьев моих вскоре умерла и мать моя. И отсюда постигла нас горькая скорбь: мне сиротствующему, а царству вдовствующему. И из-за этого бояре наши улучили себе время и сами овладели всем царством, не позволяя никому делать ничего неугодного.