Вольдемар Балязин - Иван Грозный и воцарение Романовых

Начались праздники и пиры в Кремлевском дворце, выражавшие в похитителе власти настроение, не свойственное сыну Грозного и вообще русскому человеку. На обедах самозванец садился лицом к польским панам и спиной к русским боярам. По вечерам в польском костюме танцевал мазурку и даже надевал на лицо маску. Но все это только больше и больше разоблачало в глазах русских, что он – подложный царь, и надвигало на него роковую грозу…

Самозванцу из медового месяца пришлось прожить только одну неделю и слишком скоро оставить Марину вдовой. Его шляхетский образ действий, антирусское настроение готовили ему гибель, показывая всем, что он обманщик. Князю Василию Ивановичу Шуйскому нетрудно было подготовить гибель самозванца, привлекши к этому делу громадную массу войска и народа. Лжедимитрий не придавал значения слухам, доходившим до него через поляков и немцев, что в Москве неспокойно. Он приказал устроить за Сретенскими воротами деревянную крепость и вооружил ее пушками. 18 мая предполагалось устроить здесь примерное сражение, со штурмом крепости, а затем народный праздник и маскарад у Марины. Между тем Шуйский деятельно подготовлял нападение на самозванца, привлекши на свою сторону бояр, торговых людей и 18 тыс. войска, стоявшего под Москвой и предназначенного для похода в Крым. Распущены были слухи, что Лжедимитрий 18 мая начнет истребление русских бояр, поделит московские области полякам и станет вводить латинскую веру. В ночь с 16 на 17 мая заговорщики ввели войско в город и заняли кремлевские ворота. Дворец в это время охранялся только 30 немецкими алебардщиками, потому что остальных бояр именем Лжедимитрия отпустили по домам. В 4 часа утра ударили в колокол на Ильинке, у Ильи Пророка, а затем загудел набат по всей Москве.

Толпы народа устремились на Красную площадь. Шуйский верхом на коне въехал в Кремль через Фроловские ворота и, приложившись в Успенском соборе к образу Владимирской Богоматери, закричал народу, чтобы все во имя Божие шли на еретика. Шум и набат разбудили самозванца и приближенных его. Им сначала сказали, что это – пожар. Басманов [Петр Федорович] велел запереть двери и отрубил голову одному из пробравшихся заговорщиков. Сам Лжедимитрий, выхватив меч у одного из телохранителей, выскочил к толпе и закричал: „Я вам не Годунов!“

Но в него стали стрелять. Он бросился предупредить Марину и хотел по лестнице бежать вниз, но путь был занят врагами. Тогда он выскочил из окна на деревянные подмостки и хотел перешагнуть на другие, но оступился и упал с высоты 15 аршин (1,5 метра. – В. Б.), вывихнул себе ногу и разбил грудь. Стрельцы привели его в чувство и стали было выстрелами защищать его от народа. Но когда им объявили, что пожгут их дома и побьют их семьи и что царица-инокиня говорит, что это – обманщик, а ее сын убит в Угличе, то защитники покинули самозванца, и толпа с криками бросилась на него. Сын боярский [воевода] Григорий Валуев выстрелил в Лжедимитрия, другие добили его и бросили труп с крыльца на тело убитого Басманова. Оттуда чернь поволокла оба трупа на Лобное место, где самозванец был положен на столе с маской, дудкой и волынкой, а Басманов – у ног его на скамейке. Через три дня Басманов был похоронен у церкви Николы Мокрого, а труп самозванца на навозной телеге свезли за Таганские ворота и бросили в общий ямник убогого дома, где при царе Михаиле Феодоровиче был построен Покровский монастырь.

По словам современного писателя, монахи Андроньева монастыря говорили, что в течение 7 дней, как труп расстриги находился в ямнике, над ним появлялись огни и такое множество чертей, что боялись идти к заутрене. Другой писатель, Масса, говорит, что в эти дни был такой сильный мороз, что на пространстве 20 миль кругом Москвы засохли вершины всех растений, как овощей, так и деревьев, как будто они были сожжены. Даже вершины сосен высохли так, что жалко было на них смотреть. Сочли за лучшее сжечь тело чернокнижника. Когда труп его вынули из ямника и повезли к воротам города, поднялся такой вихрь, что с деревянных стен снесло крышу. Труп был сожжен, по одному свидетельству, у деревни Котлы (за Серпуховской заставой), по другому сказанию – „расстригино тело в соделанном его аде (деревянной крепости, построенной по его приказу, на дверях которой были нарисованы адские сцены. – В. Б.) за Москвою-рекою, в Верхних Садовниках, сожгли и приятелей его поляков поставили около ада смотреть, дабы в Польше было сказано, что расстрига царствует в аде“. Пепел смешали с порохом и выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда пришел самозванец».

Василий Шуйский

После убийства Лжедмитрия I в России появилось еще два самозванца – Лжедмитрий II и Лжедмитрий III. Произошло это во времена правления нового царя – Василия Шуйского, о котором будет рассказано здесь все тем же В. В. Назаревским, а о судьбе бояр Романовых в годы царствования Шуйского вы, уважаемые читатели, узнаете из статьи В. Г. Вовиной.

Итак, слово В. В. Назаревскому:

«Василий Иванович Шуйский, провозглашенный в Москве царем, не обладал силами, необходимыми для подавления Смуты. Престарелый, вдовый, бездетный, обладавший умом, годным для царедворца или министра, он совсем был лишен тех качеств, кои необходимы царю, а особенно основателю новой царской династии, в такое тяжелое время. Напротив того, в нем было немало такого, что делало его положение на престоле шатким, колеблющимся. Избранный только Москвою, а не всей Русью, он не обладал всей силой и полнотой власти, к коей привык народ и которую он ставил выше всего.

Он не был самодержец, а был только, по выражению современников, полуцарь, потому что дал боярам обязательство и клятву не решать ничего важного без их согласия. Каждое действие Василия, хотя бы оно и было вполне самостоятельным, представлялось народу внушенным Шуйскому не его царской совестью и чувством долга перед Богом и государством, а делом невольного соглашения с Думой боярской.

1 июня 1606 г. Василий Иоаннович венчался на царство, а 3 июня, ради предотвращения самозванства, были принесены в Москву мощи св. царевича Димитрия. Царь, инокиня-царица Марфа, духовенство, бояре и народ встретили их за городом, причем удостоверились в нетлении мощей. Сам царь нес раку царевича, прославляя его святость и свидетельствуя, что царственный отрок убит был по приказанию Бориса Годунова.

Напрасно Шуйский силился предотвратить самозванщину: это не успокоило Смуты. Сперва зашевелились области, не участвовавшие в избрании его и подвергшиеся интриге бояр: князь Шаховской возмутил против Шуйского Северскую Украину, а Ляпунов и Сумбулов – Рязанскую область. Но наиболее смуты производили народные низы, выразителем коих явился беглый холоп князя Телятевского Иван Болотников. Однако эта Смута не вдруг могла выставить из своей среды самозванца, хотя деятельно повсюду распускались слухи, что Дмитрий Иванович не был убит в Москве, как раньше и в Угличе, а что вместо него убили другого и, чтобы обмануть-де народ, лицо убитого покрыли маскою.