Вольдемар Балязин - Петр Великий

Этот печальный мартиролог здесь приведен не просто так: читая эту книгу дальше, вы убедитесь в том, какие последствия имели для истории России вопросы престолонаследования в доме Романовых.

…Гроб Петра поставили в Петропавловском соборе, который тогда еще строили, и он стоял там непогребенным шесть лет. И только после этого тело покойного предали земле…

ПЕТРОВСКИЙ КАЛЕЙДОСКОП

Завершая повествование о Петре Великом, автор хотел бы кое-что добавить к уже сказанному и привести некоторые новые любопытные факты.

Сначала обратимся к избранным мыслям Петра Великого, затем к преданиям, легендам и анекдотам о нем, и, наконец, познакомимся с пестрой мозаикой о реалиях его царствования, сохранившихся и после смерти императора.

Избранные мысли Петра Великого

«Весьма имеют быть наставлены те, которые сами не знают».

«Видишь, братец, я и царь, да у меня на руках мозоли; и все оттого – показать вам пример и хотя бы под старость видеть мне достойных помощников и слуг Отечества».

«Всякий потентат (т. е. правитель. – В. Б.), который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет».

«Выше всех добродетелей рассуждение, ибо всякая добродетель без разума – пуста».

«Гоняйтесь за дикими зверями, сколько угодно; это забава не для меня. Я должен вне государства гоняться за отважным неприятелем, а в государстве моем укрощать диких зверей и упорных подданных».

«Господь дал царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос».

«Государь должен отличаться от подданных не щегольством и пышностью, а менее еще роскошью, но неусыпным ношением на себе бремени государственного и попечением о их пользе и облегчении, к тому же таковые убранства только что вяжут меня и отнимают руки».

«Деньги суть артерия войны».

«Забывать службу ради женщины непростительно. Быть пленником любовницы хуже, нежели быть пленником на войне; у неприятеля скорее может быть свобода, а у женщины оковы долговременны».

«Знатное дворянство по годности считать».

«За признание – прощение, за утайку – нет помилования. Лучше грех явный, нежели тайный».

«Когда государь повинуется закону, тогда не дерзнет никто противиться оному».

«Кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, или с природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен».

«Кто станет говорить речи, другому – не перебивать, но дать окончить, и потом другому говорить, как честным людям надлежит, а не как бабам-торговкам».

«Легче всякое новое дело с Богом начать и окончить, нежели старое и испорченное дело починывать».

«Мир – хорошо, однако при том дремать не надлежит, чтоб не связали рук, да и солдаты чтоб не сделались бабами».

«Надлежит законы и указы писать явно, чтоб их не перетолковывать. Правды в людях мало, а коварства много. Под таких же подкопы чинят, как и под фортецию».

«Неблагодарный есть человек без совести, ему верить не должно. Лучше явный враг, нежели подлый льстец и лицемер; такой безобразит человечество».

«Не добро голову чесать, когда зубы выломаны из гребня».

«Победу решает военное искусство и храбрость полководцев и неустрашимость солдат. Грудь их – защита и крепость Отечеству».

«Полиция есть душа гражданства».

«Промедление смерти подобно».

«Эх, голова, голова! Не быть бы тебе на плечах, если б не была так умна!»

«Я знаю, что и я подвержен погрешностям и часто ошибаюсь, и не буду на того сердиться, кто захочет меня в таких случаях остерегать и показывать мне мои ошибки».

«Я не хочу совесть свою иметь не чисту пред Богом, дабы доносам без испытания поверить».

«Я почитаю заслугами своими Отечеству доставших себе знатность и уважаю их потомков, каковы, например, Репнин и им подобные; но тот, однако же, из потомков знатных родов заслуживает презрение мое, которого поведение не соответствует предкам их; и дурак сноснее в моих глазах из низкого роду, нежели из знатного».

«Я предчувствую, что россияне когда-нибудь, а может быть, при жизни нашей, пристыдят самые просвещенные народы успехами своими в науках, неутомимостью в трудах и величеством твердой и громкой славы».

«Я приставлен над вами от Бога, и моя должность, чтобы недостойному не дать, а у достойного не отнять. Служи верою и правдою, то в начале Бог, а при нем и я тебя не оставим, и тогда ты будешь иметь во мне отца».

Петр I об Иване Грозном

В 1722 году Петр сказал своему будущему зятю – герцогу Голштинскому Карлу Фридриху, впоследствии ставшем мужем его дочери Анны: «Сей государь (Иван Грозный. – В. Б.) есть мой предшественник и образец; я всегда представлял его себе образцом моего правления в гражданских и воинских делах, но не успел еще в том столь далеко, как он. Глупцы только, коим не известны обстоятельства его времени, свойства его народа и великие его заслуги, называют его мучителем».

Хитрость мастера Бориса Шабликина

В том месте, где Фонтанка впадает в залив, Петр I построил каменный двухэтажный дом и устроил в нем фабрику чулок, лент и позументов. Для обучения этому ремеслу русских работников царь выписал из-за границы мастеров. Каждую субботу Петр призывал к себе работников и рассматривал образцы сделанных ими изделий.

Особо отличил царь Бориса Федоровича Шабликина, чьи ленты, шнуры, тесьма и позументы были сделаны лучше, чем у других. Однажды Шабликин сказал царю, что мог бы все делать сам с начала до конца, но мастер таит от них самое главное: как делать основу. И изготавливает ее, запершись у себя в комнате.

– А ты постарайся, Борис, да разузнай, как это делается, – сказал Петр Шабликину.

Борис Федорович поселился на втором этаже, заняв комнату над комнатой мастера, в которой тот тайно от всех делал основу. Затем провертел в полу маленькую дырочку – в самом углу – и проследил весь процесс приготовления основы от начала до конца. А в очередной раз, придя к Петру, рассказал ему обо всем. Петр велел поставить ему в одной из комнат дворца все необходимое, и когда Шабликин сделал прекрасные ленты, шнуры и позументы, приказал уволить мастера, назначив на его место Шабликина.

Начало «учения разным художествам»

Как только вышел указ Петра I, по которому московским дворянским детям нужно было записываться в Навигационную школу, находившуюся в Сухаревой башне, для обучения мореходству, то родители тут же стали записывать детей в Заиконоспасский монастырь, в Славяно-греко-латинскую академию. Узнав про это, Петр велел всех из академии забрать и перевезти в Петербург, но уже не для учебы, а для битья свай на Мойке, где строились амбары под склады пеньки.

Граф и генерал-адмирал Федор Апраксин, зная, когда царь поедет по берегу Мойки, пришел к этим молодым дворянам, снял мундир и Андреевскую ленту, повесил их на шест и, взяв в руки колотушку, стал, как и недоросли, бить сваи.