Джон Фуллер - Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.

В Британии германское вторжение в Норвегию единодушно называли «безумием». Даже Черчилль считал, что занятие Норвегии есть не что иное, как новая испанская язва. [63] «Что касается меня, — говорил Черчилль, — то я считаю, что вторжение Гитлера в Скандинавию такая же огромная стратегическая и политическая ошибка, как и ошибка Наполеона, вторгнувшегося в 1807 или 1808 г. в Испанию» (»H ansard», vol. 359, Н. of С., Deb. 5s, col. 359). «Я должен заявить палате общин, — говорил он 11 апреля, — что мы попадем в чрезвычайно выгодное положение в результате происшедшего, если… извлечем максимальную выгоду из стратегической ошибки, допущенной нашим смертельным врагом». [64] «Манчестер гардиан» сообщала, что даже 20 апреля Черчилль говорил: «Союзные армии… этим летом очистят землю викингов, землю Норвегии, оскверненную грязью нацистской тирании».

Но было ли вторжение ошибкой? Если иметь в виду цель Гитлера завоевать Lebensraum (а ее следует помнить при рассмотрении войны в Европе, иначе его стратегия непонятна), то станет ясным, что захват Норвегии был первым шагом к завоеванию западных стран. Завоевание же западных стран было необходимо, чтобы затем на Востоке вести войну против России на одном фронте.

Для завоевания Запада требовалось ликвидировать Францию и Британию, и в то время как Франция была доступна, на Британию нельзя было напасть не только потому, что она была островом, а также потому, что британский флот не давал возможности произвести прямое нападение. Проблема наполовину заключалась в том, чтобы сделать британский флот неспособным к выполнению своих задач. Для этого требовалось: 1) нейтрализовать Северное море; 2) создать воздушные базы и базы подводных лодок на атлантическом побережье Норвегии; 3) нейтрализовать Ла—Манш; 4) создать воздушные базы и базы подводных лодок на атлантическом побережье Франции. Затем, действуя с баз на норвежском и французском атлантическом побережье против английских коммуникаций и блокируя полностью судоходство в Северном море и проливе Ла—Манш, поставить Британию в такое затруднительное экономическое положение, что она согласится на продиктованный ей мир. Это, однако, зависело от того, насколько далеко пойдет Америка в своей помощи Британии.

Стратегически для выполнения третьего и четвертого условий требовалось разрешить вторую часть проблемы: занять Францию. Для этого следовало немедленно наступать на Францию через Голландию и Бельгию, избегая, таким образом, фронтальной атаки линии Мажино, кончавшейся у Монмеди. В случае успеха операции решалась и другая задача, касавшаяся захвата французских важных стратегических районов в департаментах Нор и Па—де—Кале, без промышленности и угля которых французская армия не смогла бы долго продержаться. Эти районы отстояли не более чем на 150–200 миль от германской границы. Даже не принимая в расчет последующие события, а просто памятуя быстроту, характеризовавшую до тех пор все германские наступления, можно было уже тогда прийти к выводу, что победа в Норвегии говорила не о возникновении «испанской язвы», а о решающей ампутации. Франция отсекалась от Англии.

Германский план, предложенный и разработанный генералом фон Манштейном, не был, как это часто утверждают, повторением плана Шлиффена 1914 г., основанным на маневре у Лейтена. План Манштейна был гибкой операцией, подобной проведенной при Арбелах. Цель его заключалась не в том, чтобы обойти и окружить левое крыло противника, а в том, чтобы прорвать фронт и смять левое крыло с одновременным выходом в тыл правого крыла противника.

Изложенному плану противостоял другой, наиболее самоубийственный. Линия Мажино кончалась у Монмеди, [65] Часто указывали, что линия Мажино не была продлена до моря, потому что бельгийское правительство сочло бы это недружелюбным актом. Основная причина заключалась, однако, в том, что у французов не хватало людей, чтобы снабдить линию Мажино достаточным гарнизоном и в то же время иметь полевую армию. Если бы полевая армия в 1940 г. была высоко механизирована, морально здорова и имела хорошее руководство, линия Мажино не снискала бы такую дурную славу. Она была щитом, поэтому был нужен меч, а не другой щит до Ла—Манша. Но французская полевая армия была не мечом, а метловищем. и с первых дней войны до начала германского наступления англичане и французы были заняты тем, чтобы довести ее до побережья, создавав зону полевых укреплений. Французы исходили из того, что длительная позиционная война повторится. Несмотря на это, в октябре и ноябре 1939 г. союзники составили план «D», который предусматривал, что в случае германского вторжения в Голландию и Бельгию или только в Бельгию, союзные войска покинут эту линию и продвинутся вперед до Диля или Эско, но не для наступления на немцев, а для занятия оборонительного рубежа, прикрытого слабыми полевыми укреплениями.

« Кроме этого плана существовало еще два меньших плана, составленных голландцами и бельгийцами. Голландский план ставил своей целью задержать противника на всей восточной границе, удержать крупными силами рубеж Балл и — Раам—Пел (от Зейдер—Зе у Эмнеса до Граве и от Граве до Вирта), если войска будут выбиты с этой линии, отойти назад до «Голландской крепости» и на Ост—фронт (Мейден — Утрехт — Коринчем). Бельгийский план предусматривал задержать противника боем на рубеже канала Альберта от Антверпена до Льежа и вдоль реки Маас от Льежа до Намюра, а в случае давления противника отойти на линию Антверпен — Намюр. Между голландцами и бельгийцами взаимодействие отсутствовало, и почти не было налажено взаимодействие между бельгийцами и французами.

Германский план основывался не только на численности войск, но и на единстве командования, точном указании цели, превосходстве в боевой технике, мобильности и тактике и, самое важное, на превосходстве морального состояния войск.

Считая участок фронта против линии Мажино, где немцы разместили группу армий «С» под командованием генерала фон Лееба, чтобы стеречь 26 французских дивизий, занимавших линию Мажино, [66] На этом фронте царил полнейший мир. Французы не стреляли, они говорили: «Us ne sont pas mechants» (немцы не негодяи) и «если мы начнем стрелять, они также будут стрелять» (Waterfield G., What Happened to France, 1940, p. 16). 1 мая Ширер видел, как немецкие дети играли на виду французских солдат. Немцы гоняли футбольный мяч и слонялись вокруг; по обеим берегам Рейна шли поезда. «Не было слышно ни одного выстрела. И ни одного самолета в небе» (Shirer W. L., Berlin Diary, 1941, p. 254). немцы выставили 150 пехотных дивизий против 106 голландских, бельгийских, польских, французских [67] Французская армия разделялась на три группы армий: первая — под командованием генерала Биллотта (40 дивизий) находилась на границе с Бельгией, вторая — генерала Преталя (26 дивизий) занимала линию Мажино и третья — генерала Бессо (36 дивизий) прикрывала границы с Швейцарией и Италией. По—видимому, около 32 дивизий находилось в резерве. Дивизии были разбросаны позади всей линии фронта; 8 из них находились в тылу бельгийского участка. У лорда Горта было 10 дивизий, столько же имели голландцы, а Бельгия располагала 20 дивизиями. и британских. Но если немцы имели 10 танковых дивизий и, возможно, еще 10 моторизованных дивизий, 4 воздушных флота, насчитывавших от 3 тыс. до 4 тыс. самолетов, то у их противников было всего 3 танковые дивизии (все французские), и они были слабее в воздухе. По данным генерала Вейгана, французы имели от 700 до 800 самолетов первой линии, голландцы и бельгийцы — по 200, британский экспедиционный корпус — также около 200, так как основная масса британской авиации оставалась в Англии для обороны и стратегических бомбардировок противника.