Роберт Конквест - Большой террор. Книга II.

Ясно, однако, что человек, обладающий политическим чутьем, не написал бы «Повесть непогашенной луны». Возможно, что Пильняку посоветовал ее написать кто-нибудь из друзей, более глубоко вовлеченных в идейно-политическую борьбу. Во всяком случае, тогда дело было замято.

В 1929 году Пильняк стал председателем Всероссийского Союза писателей, по-настоящему творческой организации, которая сопротивлялась политическим интригам РАППа (Рабочей ассоциации пролетарских писателей). РАПП был основан в 1925 году, во главе его стоял Авербах — племянник жены Ягоды. Ассоциация имела целью установить идейно-бюрократический контроль над творчеством. Самоубийство Маяковского также частично приписывается травле со стороны рапповского руководства. [253] 253. МСЭ, 2-ое изд., т. 5, Москва, 1959, стр. 1064 (Статья «Маяковский»). Перед лицом оппозиции лучших писателей и даже самого Горького РАПП распался. Позднее многие его члены также были репрессированы.

Предлогом для гонений на Пильняка послужило его последнее произведение — «Красное дерево». Сначала оно должно было появиться в Германии, а потом в России (это было распространенной практикой, связанной с использованием авторских прав). После немецкого издания книга была объявлена антисоветской, а публикация ее — белогвардейской провокацией. Пильняк попал в трудное положение и был готов покориться судьбе. Одновременно начались нападки на Евгения Замятина, председателя ленинградского отделения Союза писателей. Его роман «Мы», послуживший моделью для «1984» Орвелла, был опубликован за границей при сходных обстоятельствах. Замятин смело потребовал права на выезд из страны, отказался идти на попятный и разоблачил всю систему «закручивания гаек» в литературе. Он заявил, что московское отделение вынесло резолюцию о Пильняке, не выслушав защиту. Приговор предшествовал расследованию. Замятин отказался быть членом организации, которая допускает такие вещи, и вышел из Союза. За Пильняка и Замятина вступился Горький. Он выступил со статьей в «Известиях», в которой писал о нетерпимой привычке выдвигать людей на ответственные посты, а потом смешивать их с грязью и с горечью указывал на карьеристов, набрасывающихся на человека, допустившего ошибку, в расчете, что его уберут и можно будет занять его место. [254] 254. См. Max Hayward in Survey, № 36, April-June, pp. 85–91.

Пильняку было предложено одуматься и заняться созданием просоветских произведений. Замятин был вознагражден за свою смелость — ему позволили выехать из СССР. Он принадлежал к немногим советским писателям, получившим хорошую марксистскую подготовку, и отвергал большевизм. Футуристы же, в том числе и Маяковский, восторженно, хотя и несколько абстрактно, приветствовали приход большевиков. Кстати, итальянские футуристы того времени с неменьшим романтическим пылом относились к возникновению нового динамического движения — фашизма.

Пильняк начал писать конформистский роман «Волга впадает в Каспийское море». Ежов лично наблюдал за созданием этого романа и, прочитав его окончательный вариант, распорядился переписать около 50 страниц. Пильняк был глубоко подавлен и сказал Виктору Сержу (эта фраза приводится в мемуарах последнего): «В этой стране нет ни одного мыслящего взрослого человека, который не задумывался бы о том, что его могут расстрелять». [255] 255. Victor Serge, Memoirs d'un révolutionnaire, p. 291. И все же у него хватило мужества вступиться за Сержа, когда того арестовали в 1933 году. В мае 1937 года В. Кирпотин выступил в «Правде» с резкими нападками на Пильняка и заявил, что обвиненный в троцкизме критик Воронский подсказал Пильняку тему контрреволюционной «Повести о непогашенной луне». [256] 256. См. «Правду» 17 мая 1937 (статья «Троцкистская агентура в литературе»), По-видимому Пильняка расстреляли как японского шпиона в 1938 или 1939 году. [257] 257. См. Эренбург, Собр. соч., т. 9, стр. 179 («Люди, годы, жизнь», кн. 4, гл. 28). См. также Иванов-Разумник, «Тюрьмы», стр. 252, стр. 346. Пильняк, действительно, побывал в Японии, так что эта версия выглядела правдоподобной.

Среди других крупных прозаиков, уничтоженных в тот период, — Пантелеймон Романов, автор «Трех пар шелковых чулок» и «Без черемухи»; Тарасов-Родионов; Артем Веселый; И. И. Китаев; С. Третьяков — автор знаменитой книги «Рычи, Китай!»; корреспондент «Правды» Михаил Кольцов, арестованный 12 декабря 1938 года по подозрению в том, что он агент лорда Бивербрука, [258] 258. Orlov, р. 196. и 1 февраля 1940 года осужденный Ульрихом на десять лет заключения без права переписки. [259] 259. Б. Ефимов, «Михаил Кольцов, каким он был», стр. 75. Кольцов погиб, по-видимому, в 1949 году. [260] 260. Краткая литературная энциклопедия, т. 3, Москва, 1966, стр. 676 указывает дату смерти 4 апреля 1942; см. также Энциклопедический словарь, т. 1, стр. 516. Среди репрессированных, которым удалось выжить, — Юрий Олеша и Остап Вишня. Вишня, обвиненный в подготовке убийства Постышева и других руководителей партии, был освобожден в 1943 году и должен был осмеивать в печати тех, кто за рубежом протестовал против его предполагаемой ликвидации.

Поэзия и раньше была опасной профессией в Советском Союзе. Н. Гумилева, мужа Ахматовой, расстреляли по приказу Агранова еще в августе 1921 года. Он был обвинен в контрреволюции. В том же месяце не стало Блока, давно пережившего короткий период энтузиазма по отношению к Красной гвардии. Его здоровье было подорвано недоеданием. В 1925 году покончил с собой Есенин, а в 1930 — Маяковский.

Теперь же были уничтожены многие другие ведущие советские поэты. Владимир Смиренский (Андрей Скорбный) получил в 1931 году 10 лет как член группы, которая занималась обсуждением политики — но только в применении к искусству. [261] 261. Wolin and Slusser, p. 187. Мы не знаем, какие обвинения были предъявлены другим поэтам, уничтоженным в это время. Судя по всему, им редко ставились в вину «художественные преступления». Но вместе с тем, одна из заключенных познакомилась с поэтессой, сосланной в Карагандинские лагеря на 8 лет. [262] 262. Buber-Neumann, s. 109. Эта молодая поэтесса написала «Гимн свободе», который был квалифицирован как «призыв к террору». Шестнадцать украинских поэтов, начиная с Влысько, были казнены или умерли в лагерях между 1934 и 1942 годами. Большинство — в Соловецких лагерях и несколько — на Колыме. Об обвинении, предъявленном Николаю Клюеву и другим, ничего не известно. В своем лучшем произведении «Плач о Есенине» [263] 263. См. Николай Клюев, «Ссчинения», Мюнхен, 1969, т. II, стр. 323. Клюев уже в 1926 году говорил: «Только б коснуться покоя…». Он провел три дня в «парной» ленинградского ОГПУ [264] 264. Иванов-Разумник, стр. 270. еще в 20-х годах, но был освобожден. После второго ареста в 1933 году его сослали в Сибирь. В августе 1937 года, отбыв срок ссылки, он выехал из Томска и исчез бесследно. Есть сведения, что он умер от сердечного припадка. [265] 265. См. Р.Иванов-Разумник, «Писательские судьбы», Нью-Йорк, 1951, стр. 36–37; см. также вводную статью Б. Филиппова к книге: Н. Клюев, «Сочинения», Мюнхен, 1969, т. 1, стр. 15-1-2.