Владимир Миронов - Народы и личности в истории. Том 3

Поэтесса Мурасаки оставила потомкам сборник, включающий 126 стихотворений («танка»). Некоторые писательницы и поэтессы не только имели большой поэтический дар, но и обладали исключительной красотой. Подобной красавицей слыла и прославленная поэтесса Идзуми Сикибу, которую называют также «одним из трех гениев хэйанской литературы». Однако будь она даже красавицей, женщина обязана вести замкнутую жизнь. Знатные дамы редко покидали свои дворцы. Помимо занавесей, штор и ширм их скрывал от чужих глаз занавес кит. Внутри дома их передвижение было ограничено.

С изменением экономических и культурных условий развития японского общества (в том числе и под влиянием Запада), места придворных образованных дам заняли гейши. Институт гейш («жриц любви») возник в XVII–XVIII вв., когда особыми центрами развлечений стали «веселые кварталы» городов. Это было своего рода искусство. От учениц школ («майоко») требовали не только изощренных ласк, но часто глубоких знаний и понимания искусств. Известна фраза: «Вечер с гейшами – это не более как церковный ужин». Это означает, что при встрече с вами гейша отнюдь не обязательно предается любви. Она нальет сакэ (водки), попотчует мудрыми изречениями, расшифрует смысл икебаны, прочтет вам стихи, споет что-нибудь, исполнит танец. Ведь в буквальном переводе гейша означает «человек искусства». К слову сказать, серьезное образование в Японии ранее доступно было одним мужчинам. Иероглифику («отоко модзи» – «знаки мужчин») относили к делам неженским. Считалось, что девушке достаточно знать слоговую азбуку, уметь слегка музицировать, слагать стихи и танцевать. Разумеется, иным канонам следуют высшие слои общества. Кстати говоря, жены и их подруги (дамы полусвета) зачастую приводили мужчин в сферу культуры. Они обычно и становились глашатаями новой и оригинальной моды, надевая изящные кимоно, нарядные туалеты, делая умопомрачительные прически для своих лихих вояк и бандитов.

Институт гейш в Японии

Дамы диктовали моду на одежду, прически, манеры и украшения. Предметы украшения и знаменитые кимоно передавались из рода в род. Мужчины, уставшие от бесконечных хлопот и неурядиц бытия, устремлялись сюда, под кров гейш, словно мотыльки, летящие на пламя свечи. Они желали зреть богинь во всем блеске праздничного, интеллектуального веселья… Институт гейш не имел и не имеет ничего общего, скажем, с печально известными римскими лупанариями или европейскими борделями. Делать из гейш проституток означает в очередной раз доказывать, что европейцы являют собой «варварскую цивилизацию». И все же не все одобряли посещение гейш. Некий японец в образной форме так выразил позицию народа в отношении этих древних профессий (XIX в.): «Что же касается танцовщиц, проституток, публичных домов, ночной работы и других подобных нечистых занятий, то все это должно считаться пагубным для страны, подобно гусеницам или стрекозам. Поэтому честные люди всегда и выступали против подобного зла. Так как по закону природы мужчина ищет общества женщины, то узаконено, чтобы эти люди и места не были терпимы, однако же, если бы законы эти строго исполнялись, то приходилось бы только постоянно наказывать, не делая ничего другого; поэтому с виновными не надо поступать строго, но из-за снисхождения к невежеству и к природе человека лучше смотреть сквозь пальцы на проступки такого рода». [75]

Судзуки Харунобу. Летний полдень, или Прогулка

И все же «веселые кварталы» привлекали внимание многих писателей, поэтов, художников. Японский художник Хисикава Моронобу (ок. 1618—ок. 1694), основоположник школы уки-э («изменчивый мир») составлял графические иллюстрации к книгам. Его гравюры стали верхом выразительности. Всего известно около 150 книг, им иллюстрированных. Черно-белые гравюры отображали бытовые сценки из истории Китая и Японии. Он впервые затронул темы из жизни «веселых кварталов». Моронобу назвал один из самых знаменитых своих альбомов «Сцены сивара» (район публичных домов в городе Эдо). Японцы, как истинные дети Востока, знают толк в изощренных ласках и тонких удовольствиях. Поэтому книги и рисунки о похождениях знаменитых куртизанок, любовных победах самураев находили очень большой спрос. Моронобу создал особый тип книги-альбома, где изображения даются почти без текста, а галантные сцены не нуждаются в переводе. В такой книге рисунок порой более красноречив, чем сам текст. Разумеется, он иллюстрировал и классические романы, вроде романа-хроники «Сога-моногатари» («Повесть о доме Сога»). В то время центром книгопечатания в Японии стал город Эдо. Туда и перехал художник. Здесь круг его героев расширился. Он часто рисует женщин из народа. Таковы прачки в книге «Сто изображений женщин этого бренного мира». Как видите, чувственность и эротика составляют значительную часть жизненной философии «сдержанного» японца. В конце XVII в. тут появились книги Ихара Сайкаку, большого мастера повестей о любви. Особую популярность завоевал его роман «История любовных похождений одинокого мужчины» (1682), который вскоре переиздали, с иллюстрациями известного Моронобу. Однако чтобы живописать с таким восхитительным мастерством и знанием деталей любви, ему приходилось и самому предваться греху и блуду. В конце жизни художник пожелал замолить грехи. Он стал монахом и принял постриг. [77]

Заметное место в жизни японцев занял театр. Шиллер говорил, что лишь в театре великие мира сего слышат нечто редкое или даже для них невозможное – правду, и видят то, чего они обычно не видят никогда – человека. А Гоголь заметил, что театр – такая кафедра, с которой можно поведать миру о добре… В Японии же старейший театр, театр Но («Но» – умение, мастерство), существует более шестисот лет. Примерно в VIII в. на острова из Китая было занесено мастерство «санга-ку» (по-китайски «сань-сюэ»). Народ перевел это по своему, как «саругаку», что означает – «обезьянье искусство», «обезьянничанье». В Японии это означало увеселение с потешными фарсами, мимами, фокусниками, акробатами, марионетками. Хотя в Японии была и своя «античность» – культура хэйанской эпохи (IX–XII вв.), с центром в г. Хэйан (ныне г. Киото). В это время и появился прекрасный роман «Повесть о Гэндзи» (начало XI в.), сцены из которого охотно исполняли и театры. Это же можно сказать о романе-эпопеи «Повесть о Тайра» (начало XIII в.), принадлежащем перу неизвестного автора. В 1374 г. была исполнена некая мистерия в присутствии сгуна Асикага симицу («священное саругаку»). Полководец одобрил такого рода представление. Во главе труппы стоял тогда талантливый актер, сочинитель пьес и их постановщик Каннами Кицугу (1333–1384). Его дело продолжил сын, Дзэами, который был весьма просвещенным человеком. Мистерии обычно основывались на сказаниях предков. В древних японских храмах исполнялись мистерии «кагура», откуда японский театр многое позаимствовал, сочетая различные жанры – пение, музыку и танец. И хотя в пьесе Дзэами Мотоки хор поет: «Пусть говорят, что травы и деревья ни сердца не имеют, ни души», но в японских театрах в качестве одушевленного начала часто действует и матушка-природа. В театре в действиях актров оживают духи сосен, пальм, дух вишни и т. д.