Геннадий Левицкий - Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

Все обстоятельства были против Ганнибала.

Карфаген слишком поздно понял, что от результата войны в Италии зависит существование самого города. Ганнибалу послали 100 грузовых судов, на которых были хлеб, войско и деньги, «но так как ни один корабль с веслами их не сопровождал, ветер занес их в Сардинию» (Аппиан). Претор Сардинии направил против пунийцев флот: 20 кораблей римляне потопили, 60 захватили, остальные бежали в Карфаген.

В 206 году до н. э. Сципион разгромил пунические армии в Испании. Карфагеняне окончательно потеряли Иберию. И на этот раз Сципион упустил младшего брата Ганнибала – Магона, что обернулось для Италии очередными неприятностями. Магон бежал на Балеарские острова, набрал там войско и, как сообщает Ливий, летом 205 года до н. э. высадился в Лигурии, «имея около 30 военных и много грузовых кораблей, 12 тысяч пехоты и почти 2 тысячи конницы».

Карфаген, страшась за свою судьбу, наконец-то принялся поддерживать войну в Италии. Магону послали «25 военных кораблей, 6 тысяч пехоты, 800 всадников, 7 слонов и сверх того много денег для найма солдат; пусть, полагаясь на эти силы, подойдет он к городу римлян и соединится с Ганнибалом». Магон тем временем разослал вербовщиков и нанимал воинов. Его весьма благосклонно встретили лигурийцы и галльские племена, но важное обстоятельство (расположенный на их землях римский лагерь, и еще один – в соседней Этрурии) не позволяло галлам открыто встать под знамена Магона. Однако галлы тайком посылали Магону всякого рода припасы.

У карфагенян недоставало сил, чтобы соединить армию Магона, действовавшую в Лигурии, с ослабленным многолетней борьбой войском Ганнибала, которое по-прежнему оставалось на юге Италии. И все же покидать Италийский полуостров братья не желали.

Римляне, чтобы выманить Ганнибала из Италии, использовали его же тактику времен битвы за Капую. Весной 204 года до н. э. Публий Сципион отплыл из Сицилии в Африку и благополучно высадился с войском близ

Утики. Но если поход Ганнибала на Рим носил демонстративный характер, то римляне воевали в Африке вполне серьезно. Более того, основной театр военных действий теперь переместился в сердце карфагенских владений.

Летом 203 года до н. э. произошла последняя крупная битва на Италийской земле в той бесконечно долгой кровавой войне. Претор Публий Квинктилий Вар и проконсул Марк Корнелий встретились с войском Магона в области исубров. Сражение было долгим и упорным: противники бросали в его жернова последние резервы, не желая уступать ни пяди занятой позиции. После безрезультатного лобового столкновения римляне послали в атаку конницу; в ответ Магон бросил в бой слонов. Огромные животные своим ревом, видом и запахом перепугали римских лошадей; 22 знатных всадника вместе с несколькими центурионами оказались растоптанными слонами. На остальных конников, в страхе рассыпавшихся по полю, охотились нумидийцы. «Множество пехотинцев двенадцатого легиона было перебито; оставшиеся, повинуясь долгу, держались, напрягая последние силы. Они не выстояли бы, если бы тринадцатый легион, выведенный из засады на передовую, не вступил в этот трудный бой».

Магон ввел резерв из галлов, но они не смогли остановить стройные шеренги легионеров. Одиннадцатый легион плотно сомкнул ряды и пошел в атаку на слонов, которые к тому времени рассеяли римскую конницу и расстроили ряды пехоты. Четыре слона упали, сраженные множеством дротиков; остальные повернули на своих. Строй карфагенян дрогнул и начал медленно в боевом порядке откатываться назад.

Пока Магон находился впереди строя, пунийцы продолжали сражаться. Но вот брат Ганнибала упал с пробитым бедром. Истекающего кровью вождя вынесли с поля боя, и после этого пунийцы обратились в бегство.

Всего было убито около 5 тысяч карфагенян, римляне потеряли 2300 легионеров, не считая всадников, растоптанных слонами.

Магон отвел войско в Лигурию и здесь получил приказ: немедленно переправиться в Африку, ибо Карфагену угрожала опасность. Он посадил войско на корабли, но умер от полученной раны, едва обогнув Сардинию.

Когда к Ганнибалу прибыли послы из Карфагена с приказом покинуть Италию, он, по свидетельству Ливия, выслушал их, скрежеща зубами, стеная и едва удерживаясь от слез:

– Уже без хитростей, уже открыто отзывают меня те, кто давно силился меня отсюда убрать, отказывая в деньгах и солдатах. Победил Ганнибала не римский народ, столько раз мною битый и обращенный в бегство, а карфагенский сенат своей злобной завистью.

Собственно, даже без угрозы отечеству со стороны Сципиона Ганнибалу нечего было делать в Италии. Он не смог бы сломить Рим собственными силами, а после гибели братьев действенной помощи ждать было неоткуда.

Ганнибал предвидел подобный исход, и войско заняло места на заранее подготовленных кораблях. Часть воинов-италиков отказалась плыть в Африку и укрылась в храме Юноны Лацинии, который считался неприкосновенным. Бедняги не подозревали, что для Ганнибала не существовало никаких запретов: он взял храм и перебил воинов, находившихся в его стенах.

«Редкий изгнанник покидал родину в такой печали, в какой, как рассказывают, Ганнибал оставлял землю врагов. Он часто оглядывался на берега Италии, обвиняя богов и людей, проклиная себя и собственную свою голову за то, что после победы при Каннах он не повел на Рим своих воинов, залитых кровью врага. Сципион, консул, не видевший в Италии ни одного врага-пунийца, осмеливается идти на Карфаген, а у него, Ганнибала, перебившего сто тысяч римских солдат при Тразименском озере и под Каннами, опустились руки под Казилином, Кумами, Нолой. Так, обвиняя и жалуясь, покинул Италию Ганнибал после стольких лет».

В заключение послушаем Моммзена.

«Римские граждане вздохнули свободно, когда узнали, что могучий ливийский лев, которого даже в то время никто не был в состоянии вытеснить из Италии, добровольно покинул Италийскую территорию. По этому случаю сенат и гражданство увенчали венком из листьев уже почти достигшего 90 лет Квинта Фабия, единственного оставшегося в живых римского полководца из числа тех, которые с честью выдержали испытание в тяжелые времена. Получить от всей общины такой венок, который, по римским обычаям, подносила армия спасшему ее от поражения полководцу, считалось самым высоким отличием, когда-либо выпадавшим на долю римских граждан».

Вспомним: во времена, когда Квинт Фабий противостоял Ганнибалу, ему пришлось выслушать множество насмешек за тактику «не сражаться». Осторожного диктатора считали трусом и никуда не годным военачальником, называли Ганнибаловым дядькой и дали обидное прозвище Медлитель. Лишь Ганнибал тогда понимал, насколько умен и опасен его противник. И вот на шестнадцатом году кровавого пребывания карфагенян в Италии римляне признали заслуги того, с кем поступили так несправедливо.