Фаина Гримберг - Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы

Но «старые Романовы» так легко не намеревались сдаваться. И один лишь факт того, что Александр III доверился Победоносцеву, показывает в императоре умного человека. Именно Победоносцев сейчас нужен был Романовым, ибо он был в своем роде гениален.

Прежде всего, Победоносцев отчетливо понял, что сражаться с врагом нужно его же оружием. При Александре III принципы национальной доктрины, еще недавно способствовавшей дестабилизации власти Романовых «законных», теперь заработали на Романовых. И сделал это, добился этого все тот же Победоносцев. Прежние «либералы» – Лорис-Меликов, Абаза, Милютин – подали в отставку. Было принято «Положение о мерах к сохранению государственной безопасности и общественного спокойствия». Теперь возможно было арестовывать «неугодных лиц» (без различия сословий). Под строгий контроль взята была печать, особенно журналистика. Впервые было обращено серьезное внимание на «народ». Широко применяются понятия «нужды народа», «сближение с народом». Иные полагают, будто это входит в противоречие с известным запретом приема в гимназии детей из низших сословий. Но нет, речь шла всего лишь о том, чтобы представители низших сословий не получали «ненужного им образования по европейским стандартам», для них предназначались церковно-приходские школы, в которых меньше внимания должно было уделяться образованию как таковому и больше – низовой апологетической пропаганде. Гибкая политика Победоносцева и «сближала» народ с дворянским сословием и одновременно указывала «народу» его «место». Был создан Крестьянский поземельный банк, предоставлявший ссуды общинам для покупки земли.

Внешняя политика построена была очень разумно. Фактически это была серьезная и, в сущности, успешная попытка отгородиться от Европы «железным занавесом». Попытки утвердиться на Балканах были оставлены. Ни о каких возможных столкновениях военных с европейскими армиями речь не шла. Если тот же Победоносцев понимал, что армия Российской империи в той численности и вооруженная существовавшей на тот период идеологией не выдержит подобных военных столкновений, то он был совершенный гений.

Внутригосударственная политика включала ряд мер, которые многими историками трактуются как дискриминационные. В сущности, речь идет о мерах по интеграции в состав империи ряда территорий. Меры, предпринятые в отношении Кавказского и Прибалтийского краев, должны были способствовать в отношении этих регионов «объединению с прочими частями империи». В связи с подобными задачами обращалось особенное внимание на расширение сферы употребления русского языка, русский язык должен был интенсивно распространиться на делопроизводство, среднее и высшее образование. Но можем ли мы сказать, будто речь действительно шла о дискриминации прав местного населения? Нет. Однако для того, чтобы привести доводы в пользу этого самого «нет», следует отказаться от некоторых достаточно ханжеских утверждений. Итак. Прежде всего, языки не бывают равны по уровню своего развития. Русский язык за короткий срок развился до высочайшего уровня и сделался одним из развитейших и утонченных литературных языков Европы. Языки Прибалтики и Кавказа не достигли такого высокого уровня. Фактически, мерами по расширению в Прибалтийском крае сферы употребления русского языка велась борьба вовсе не с местными языками, но с попытками германизации этих территорий. На Кавказе и в Закавказье русский язык должен был сплотить, объединить разноязычное и разноконфессиональное население, положить конец феодальным, родо-клановым конфликтам; на Кавказе стал возможен расцвет государственных центров, форпостов торговли и культуры – Баку и Тифлиса. Эти города процветали именно в качестве форпостов империи на Кавказе; и впоследствии, когда эти города были сделаны столицами псевдогосударственных образований – республик СССР, период их расцвета именно в качестве государственных центров Российской империи всячески фальсифицировался. Впрочем, и в Прибалтике и в Средней Азии появляется ряд новых городов – российских административных центров; и расцвет городов уже существовавших также связан с процессом их интеграции в государственный организм Российской империи.

Либеральная Европа требовала от России «уравнения в правах и свободах» всех конфессий, народностей, субнародностей; что в итоге способствовало лишь превращению таких имперских регионов, как Средняя Азия и Кавказ, в районы перманентных военных действий. Вероятно, следует, отбросив ханжество, признать, что среднеазиатские и кавказские войны за «передел территорий», «за каждый клочок земли» способна была прекратить лишь третья сила, и таковой силой и явилась Российская империя.

Особенно негативно оценивают историки сужение черты еврейской оседлости, то есть территорий, на которых разрешалось проживать лицам иудейского вероисповедания, и введение процентной нормы для них при поступлении в учебные заведения. Подобные меры трактуются как некие мероприятия «расистского» толка. Здесь необходимы некоторые пояснения. Прежде всего, иудеи (евреи) не являются народностной (этнической) общностью, но общностью конфессиональной. Так же, как греко-восточные ортодоксы: русский, болгарин, не являются представителями некоего «единого этноса», так же и потомки персов, поляков, германцев, принявших иудаизм, сохраняли те же культурно-бытовые особенности (обычаи, имена языческого происхождения), которые отличали их единоплеменников мусульманского и христианского вероисповедания. Теория «блуждающего этноса», «странствующего народа», естественно, не выдерживает ни малейшей критики. Речь идет о расширении влияния конфессии посредством передвижения проповедников и вербовки прозелитов. Едва ли кому бы то ни было придет в голову утверждать, будто христианизация Руси суть переселение огромного количества балканских греков; точно так же и католицизм в Польше не есть переселение туда итальянцев… Стало быть, ни о каких «расистских» мерах по отношению к «еврейскому народу» со стороны правительства Александра III не может идти речь; хотя бы потому, что, во-первых, не существует подобного «народа»; и, во-вторых, российская имперская администрация не знала таких дискриминирующих личность понятий, как «народность», «национальность»; все подданные империи были подданными империи и людьми, исповедующими ту или иную религию. Человек был свободен в выборе конфессии, он мог по своему желанию переменить вероисповедание. Православная церковь не препятствовала переходу иудеев в православие, безусловно являющееся конфессией более прогрессивной. Следует отметить, что подобный переход осуществлялся, как правило, из горячего искреннего желания совершенно приобщиться к русской, российской культуре… Таким образом, меры правительства Александра III никак невозможно полагать «расистскими»: они лишь ограничивали сферу влияния и распространения данного вероисповедания. Крайне негативным можно полагать отсутствие миссионерства, пропаганды православного христианства среди иудеев, которая поддерживалась бы государством…