Дмитрий Фурманов - Епифан Ковтюх

Дмитрий Андреевич ФУРМАНОВ

ЕПИФАН КОВТЮХ

Рассказ

Во второй половине 1917 года с Кавказского фронта расходились по домам полки царской армии. Епифан Ковтюх, находившийся в это время в Эрзеруме, получил какую-то незначительную командировку, но вместо того, чтобы снова воротиться в далекую турецкую крепость, предпочел укатить на Кубань, где в это время уже кипела грозно революционная борьба... Приехал в Таманский отдел, в родную станицу Полтавскую, где жили старики родители.

Годы войны он провел на турецком фронте, за боевые отличия с фронта уезжал в звании штабс-капитана...

Но офицерский чин не тронул, не изменил сырую и свежую натуру Ковтюха, не заразил его недугами гнилой офицерской среды, - он ехал в станицу к привычной трудовой жизни - к хозяйству, к скотине, к земле... И начал бы снова пахать, если б волны гражданской борьбы не увлекли его за собою...

Первое время только присматривался и многого не понимал, не знал еще тогда, не видел, какой размах принимают события, что надо делать, куда идти... Трудовая, тяжелая жизнь, потом война, это бесконечное мотание по фронту - не дали ему возможности столкнуться с книгами и людьми, которые разъяснили бы существо борьбы, историю этой борьбы, рассказали бы про большевиков, про другие партии... События нахлынули, как мутный поток, и в этом потоке он сразу ничего не мог рассмотреть, отличить, понять, разобраться по-настоящему. Но трудовое чутье подсказало верную дорогу... Станица Полтавская была одна из гнуснейших станиц - здесь кулацкое казачество было спаяно особенно крепко, немало бед натворило оно за время гражданской войны на Кубани. Зато и неказачье, так называемое иногороднее, трудовое население станицы, объединилось уже с первых дней...

Надо помнить, что Кубань все время как бы распадалась на две половины: казаки, коренное население, считали себя господами положения, владели большими участками земли, жили наемной батрацкой силой. А наезжие - "иногородние" - шли на заводы, в мастерские, внаймы к богатому казаку или крепко маялись на жалких осколках земли. И глубокая вражда, взаимная ненависть кипели, не стихая, по городам, по станицам Кубани... Грянул гром революции - и казакам он был сигналом борьбы за "свободную Кубань", борьбы за то, чтобы на Кубани остались одни казаки.

Гром революции пробудил с новой силой у неказачьей трудовой Кубани страстную охоту сбросить ярмо, освободиться от гнета, зависимости, горькой нужды... И началась борьба... Тесно льнули к иногородним трудовые казаки, особенно те, что приходили с фронта, но тем ожесточеннее и злее рычала в негодовании упитанно-сытая полудикая кулацкая Кубань... По станицам - где совет, где по-старому казачий атаман. Атаман правит и станицей Полтавской... Перепутались власти на Кубани, и уж чувствуют все грозное дыхание решительной битвы, знают, что двум властям не бывать, что только мечом одна другую положит на месте... Идут недели и месяцы... За Октябрьскими днями и Кубань поняла, что подступают последние моменты, близится удар... С Дона приехал Покровский, жестокий, трусливый генерал; создается добровольческая армия. Кубанская рада - дите тупых богатых казаков - мало-помалу теряет остатки власти, и офицерский произвол добрармии захлестывает Кубань. Горячо работают большевики... Создается областной совет народных депутатов - его на съезде своем выбирает иногородняя трудовая масса Кубани... Потом - Военно-революционный комитет... Красные отряды... Первые открытые схватки... Это заполыхали кровавые языки ожесточенной гражданской войны. Загорелась Кубань... Все быстрей, все неожиданней мчатся события... Железным шагом идет к победе трудовая масса...

Ковтюх живет в Полтавской. То и дело собираются у него станичники-соседи, приезжают ребята-фронтовики из других станиц - держат совет, как бороться против казацкого нажима, против разнузданной офицерской вольницы... Готовятся и другие станицы, готовится вся Кубань, но в Полтавскую долетают об этом одни лишь глухие короткие слухи...

Откуда-то сдалека прорвался в Таманский отдел красный партизанский отряд. В нем все больше солдаты-фронтовики, насмерть порешившие бороться с белым офицерством. Пришли в Полтавскую. Узнали, что Епифан Ковтюх - из офицеров царской армии, не разобрали, не узнали - порешили расстрелять...

- Я же свой, товарищи.

- Какой ты свой, офицерская морда. Выходи...

Под окнами ватага позванивает грозно штыками. В хате воют благим матом очумевшие от ужаса старики, голосит и плачет молодая жена Ковтюха.

- Выходи, а то на месте...

Захолонуло сердце.

"Значит, пришел конец", - решил Епифан, а тем временем мальчишку садами послал бежать к станичникам, торопить на помощь.

Прибежали братья, набежало народу кругом, сгрудились, прижали отрядников.

- Ах вы, подлецы... Это своего-то брата-солдата!.. Да какой он офицер... Марш... марш - не то всех на месте!..

А сами прут-напирают - кто с винтовкой, кто с револьвером, у кого шашка блестит, готовая в дело...

Отхлынули отрядники - задом-задом, вон из станицы. Так и пропали.

- Ну, ребята, спасибо за помощь, - обратился Ковтюх к товарищам... Только после этого разу - полно думку думать, куда идти да што нам делать... Дело совсем теперь ясное... Надо в отряд. Я предлагаю создать Полтавскую красную роту!!!

Дружно, согласно гуторили; кто и спорил, кто и не хотел - "каждый, мол, сам по себе сумеет", - и подконец согласились на роте. И с тех пор командир Таманской красной роты, Епифан Ковтюх, пошел на открытую борьбу, все годы гражданской войны метался по фронтам, вынес крестную муку и до наших дней остался в Красной Армии...

Полтавская рота скоро влилась в большой отряд Рогачева. Этот отряд объединял несколько мелких отрядов, бойцы которых все время жили по станицам и только на клич собирались, шли воевать... Командир всех отрядов, широкогрудый матрос Рогачев, в штабе своем, станице Старовеличковской, зорко смотрел, откуда идет опасность. И лишь только подымалось восстание, он гнал гонцов во все концы - и по железной дороге, в повозках, пешком и верхами, - стекались отовсюду красные бойцы, часто с ребятами, с женами, со всем семейством, с домашним скарбом. Получали задачу - и шли выполнять...

Так, под командой Рогачева не раз ходил в дело со своею Полтавской ротой и Епифан Ковтюх.

Натиском красных войск скоро был выбит с Кубани генерал Покровский войска его при отступлении наткнулись на таманские отряды и вослед не раз были биты жестоко.

Кубань под советским стягом. Но неспокойны казаки - то здесь, то там подымаются они - убегают в плавни, кроются в камышах, налетают на мирные советские станицы, громят учреждения, расстреливают, вешают коммунистов.