Дмитрий Фурманов - Мятеж

"Эх, подлец, подлец, и ты с ними", - подумалось скорбно.

Но и виду не показала, что узнала его.

А Козлов сам к ней:

- Вы это каким образом? То-то хорошо - сейчас ему телеграмму дадим.

- Кому телеграмму?

- Да Ивану Семенычу (то есть Кондурушкину), он же в Пишпеке, он как раз и не знает, все беспокоится - живы вы али нет.

- Так вы-то тут?.. - взволнованно глянула она на Козлова.

- А мы самая застава и есть, - пояснил Козлов, - мы из Пишпека...

Радости не было границ: своя своих признаша. Беглянок накормили, дали свежих почтовых лошадей, проводили на Пишпек.

Рано утром прибежал из крепости киргиз-красноармеец из караульного батальона:

- Где Шигабудин, Шигабудин нада скарея.

- В чем дело?

- Шигабудин нада - очинь скора, очинь нада.

Оказалось тревожное: по приказу Петрова, всех мусульман-красноармейцев в крепости разоружили.

Когда они спрашивали - зачем это делается, им лишь одно отвечали:

- Петров приказал!

А Петрова нигде не могут найти.

Обстоятельство чрезвычайно подозрительное - попусту разоружать не станут. Мы насторожились, хотели поехать, узнать все на месте, а тут как раз из крепости прискакали: Караваев, Дублицкий, человек десяток с ними конных:

- Получен ли ответ из Ташкента?

- Нет, не получен...

- Значит, что же это за власть такая - то ее выбирали, а то и утверждать не хотят. Кто же так согласится, а? Вы что думаете - мы терпеть, ждать, што ли, станем?.. Да там, в крепости, хоть сейчас... Ежели ответа нет, мы... мы и знать тогда ничего не хотим... Мы ждать больше не станем... Хватит! Д-да!

Пока мы убеждали Караваева, что надо повременить, что в центр мы уж послали телеграмму, чтобы там поторопились с ответом, что ждем этого ответа с минуты на минуту, пока мы об этом обо всем толковали - Дублицкий во дворе терся около ящиков и корзин с тлевшими бумагами особого отдела. И кое-что, по-видимому, оттуда выхватил - такое, что не успело вовсе сгореть.

Кроме того, выяснилось позже, он где-то раздобыл шифрованные телеграммы штадива. Эти бумажки в его руках чуть не сыграли потом для нас роковую роль.

Крепостники уехали. Ни от них, ни от кого вообще нам так и не удалось ничего разузнать о разоруженье красноармейцев-мусульман. За первой делегацией - вторая, за второй - третья: через каждые полчаса справляются про ответ из центра, заявляют, что крепость волнуется, терпеть больше не хочет, готова выступить, потому что с ней-де не считаются, ей не дают работать и т. д., и т. д.

Стало известно, что Александр Щукин особо рьяно будоражит крепость:

- Мое слово - сейчас же выступать! Мое слово - не ждать никаких ответов: ну, к черту эти ответы. Власть наша, и наступать надо немедля, а то - какая мы есть сила?!!

Крепость гулко откликается ему активным сочувствием. Охота выступать нарастает минутами. Скоро она назреет до предела - и тогда...

Мы торопим центр с ответом. Мы сообщаем о том, как взволнована мятежная масса, как ее провоцируют на этом долго не присылаемом ответе, мы настойчиво просим торопиться...

Здесь обнаружилась разница масштабов, которыми Ташкент и мы измеряли события: если там измеряли их часами, то мы считали каждую минуту, - нам вовсе не безразлично было, в одиннадцать или в двенадцать получим мы ответ. Дорога была буквально каждая минута. Из-за этого "ответа" у нас с Ташкентом даже произошла небольшая перепалка. Когда терпенье истощилось, а крепость участила справки про "ответ", дав нам всего один час сроку, когда совершенно стало очевидным, что "промедление краху подобно", - я дал центру ультимативную телеграмму:

Реввоенсовет Туркфронта. Вне очереди.

Сообщите, будет ли получен от вас через час приказ, утверждающий власть Семиречья. Если не будет получен положительный ответ - мы вынуждены будем до вашего утверждения создать временную власть, ибо влияние гарнизона и общая нервность могут разрешиться нежелательным образом.

Предвоенсовета Ф у р м а н о в.

На эту телеграмму получил я подзатыльник:

Верный. Предвоенсовета дивизии - Фурманову.

Ваш запрос с постановкой срока для ответов Реввоенсовет считает возмутительным. Ответ Реввоенсовета последует в срок по усмотрению и в течение сегодняшнего дня.

Секретарь Реввоенсовета С а в и н.

Заострять отношения в такой момент - беда. Надо вывести все на чистую воду, все сделать понятным. Я дал ответ, правда, суровый и соленый, зато откровенный до конца*.

_______________

* Этот ответ был несколько позже, когда мы с крепостниками

устроили "заседание". Об этом заседании - речь впереди.

Вот он, ответ Ташкенту:

Реввоенсовет Туркфронта. Ташкент.

Вне всякой очереди. Военная.

Реввоенсоветом фронта совершенно неправильно понято предложение о сроке, в который должен быть дан ответ о конструировании власти в Семиречье. Я, Фурманов, этого вопроса не ставил и не мог ставить в силу дисциплинированности. Вопрос поставлен большинством членов объединенного заседания членов Военсовета и Боеревкома крепости. Следует уяснить конкретную обстановку, в которой выносятся всякие постановления: все войска под ружьем; по городу разъезжают вооруженные группы; обстановка до крайности наэлектризована и может разрядиться тяжким образом из-за чьей бы то ни было медлительности. Заключение центра и его возмущение считаю ошибочным, поспешным и основанным на недоразумении. Все будет позже освещено, объяснено подробно, если это вообще когда-либо придется сделать. Рекомендую не упускать из виду того, что в данное время пятнадцать центральных работников отчаянно борются за предотвращение висящего в воздухе кровопролития, за оставление, хотя бы в несовершенном виде, государственного аппарата, и эта борьба идет против вооруженной многотысячной красноармейской массы во имя революции. Отвечайте впредь более осторожно и не дискредитируйте нас своими ответами, ибо вы можете окончательно подорвать своей неосторожностью налаживающееся соглашение и потопить Верный, а может быть, и все Семиречье в огне безумного, кровавого столкновения. Об осторожности и фактическом понимании наших сообщений вас предупреждали неоднократно, и я полагаю, что ваша ошибка с поспешным заключением ясна теперь и вам самим. Положение начало значительно проясняться после того, как (мы. - Д. Ф.) были выпущены из крепости из-под ареста. Требуется максимальная вдумчивость и осторожность даже в мельчайших вопросах, что усвоить следует как нам, так и вам.

Ф у р м а н о в.

На это послание дипломатичный Ташкент ответил коротко:

Предвоенсовета Фурманову.

По поручению Реввоенсовета сообщаю, что замечание его о недопустимости назначать срок ответа не относилось лично к вам.

Секретарь С а в и н.

Этот ответ был получен на следующий день. Мы дружно посмеялись над ловкостью, с которой он был составлен.