Александр Широкорад - Бояре Романовы в Великой Смуте

И вот пятьсот вооруженных казаков, сломав ворота, ворвались к крутицкому митрополиту Ионе, исполнявшего в то время обязанности местоблюстителя патриарха: «Дай нам, митрополит, царя, государя на Россию, кому нам поклонитися и служити и у ково жалованья просити, до чево нам гладною смер-тию измирати!»

Дворец Пожарского и Трубецкого был окружен сотнями казаков. Фактически в феврале 1613 г. произошел государственный переворот – воровские казаки силой поставили царем Михаила Романова. Разумеется, в последующие 300 лет правления Романовых любые документы о «февральской революции 1613 года» тщательно изымались и уничтожались, а взамен придумывались сусальные сказочки типа приведенной выше сказочки С.М. Соловьева.

Русские самодержцы были вольны уничтожать свои архивы и насиловать своих историков. Но существуют и архивы других государств. Вот, к примеру, протоколы допроса стольника Ивана Чепчугова и дворян Н. Пушкина и Ф. Дурова, попавших в 1614 г. в плен к шведам. Пленников допрашивали в Новгороде каждого в отдельности, поочередно, и их рассказы о казацком перевороте совпали между собой во всех деталях. Они говорили, что во время заседания Земского собора казаки и чернь ворвались в Кремль, набросились с ругательствами на членов Боярской думы, обвинив их в том, что они выбирают царя, чтобы властвовать самим. Казаки будто бы повторили боярам легенду о том, что царь Федор Иоаннович, умирая, завещал престол Федору Никитичу Романову. Многие бояре, в том числе и родственники Михаила Федоровича, ссылались на молодость казачьего кандидата и его отсутствие в Москве. Попытка бояр еще раз отложить выборы не удалась: «казаки и чернь не отходили от Кремля, пока дума и земские чины в тот же день не присягнули Михаилу Романову».

С показаниями Чепчугова, Дурова и Пушкина поразительно совпадает текст «Повести о Земском соборе 1613 г.»: бояре будто бы предложили выбрать царя из числа восьми «вельмож боярских», но пришедшие на собор казачьи атаманы обвинили их в самовластии и выдвинули кандидатуру Михаила Федоровича Романова, ссылаясь на то, что именно его отцу «благословил посох свой» царь Федор. Иван Никитич Романов возразил на это: «Тот князь, Михайло Федорович, еще млад и не в пол-

неем разуме». Но казаки этому не вняли: «Но ты, Иван Никитич, стар, в полнее разуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прирожденный и ты ему крепкий потпор будеши», – и в тот же день заставили перепуганных бояр присягнуть Михаилу Федоровичу.

Подобное говорили и дворяне, попавшие в плен к полякам. Польский канцлер Лев Сапега прямо заявил пленному Филарету Романову: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки».

13 апреля 1613 г. шведский разведчик доносил из Москвы, что казаки избрали Михаила Романова против воли бояр, принудив Пожарского и Трубецкого дать согласие после осады их дворов. Французский капитан Жак Маржерет, служивший в России со времен Годунова, в 1613 г. в письме к английскому королю Якову I подчеркивал, что казаки выбрали «этого ребенка», чтобы манипулировать им.

Замечу, что версию о казачьем перевороте поддерживал не только Скрынников, но и известный специалист по истории России XVI—XVII веков А.Л. Станиславский. В его монографии «Гражданская война в России XVII в.» глава, посвященная избранию царя, называется «Михаил Романов – казачий ставленник».

Любопытно, что большинство отечественных историков, начиная с Иловайского, утверждают, что донские казаки присягали Лжедмитрию I, Тушинскому вору и королевичу Владиславу, а затем и Михаилу Романову. Ни донские, ни волжские казаки, я уж не говорю о запорожских, никому из перечисленных персонажей не присягали, поскольку это противоречило казачьему менталитету. Вопрос о присяге московским царям впервые был поднят в 1632 г., но тогда казаки категорически отказались принимать ее.

О местопребывании инокини Марфы с сыном Михаилом и свитой в конце 1612 г. – начале 1613 г. историки спорят уже два века. То, что она поехала в район Костромы, вполне естественно: там были многочисленные вотчины Романовых и два надежных места, где можно было переждать лихолетье, – город Кострома и Ипатьевский монастырь. Город и монастырь находились примерно в двух верстах друг от друга, но их разделяла полноводная тогда река Кострома.

Костромская крепость представляла собой довольно мощное фортификационное сооружение. Она состояла из Старого и Нового кремля, разделенных крепостной стеной. Укрепления обоих кремлей – деревянные с четырьмя проездными и восемью глухими башнями. Высота башен от 5 до 7 саженей (11—15 м). Кремль расположен на возвышении и обнесен высоким валом, на котором находилась деревянная стена. Перед валом был ров с водой шириной до 8 саженей (17 м) и глубиной около сажени.

Согласно описанию Костромской крепости 1679 г., там находилось пищалей – 26, тюфяков (примитивных гаубиц) – 3, железных казнозарядных пищалей – 4. Итого 33 артиллерийских орудия.

Читатель вправе спросить, а какое отношение к событиям 1613 г. может иметь опись артиллерии 1679 г.? Дело в том, что документов 1613 г. нет, а в описи 1679 г. сказано: «…от многих лет и от пожарного времени… тот городовой наряд не чищен и

в тех пищалях пыли и земли насорило». Никаких опасных событий в районе Костромы после Смуты не происходило, и можно с уверенностью на 99,9 процента утверждать, что часть «городового наряда», бывшего там к 1613 г., могла быть вывезена, но ни одной новой пушки туда так и не доставили. А вскоре по приказу Петра I Костромская крепость вообще была упразднена за ненадобностью.

Ипатьевский же монастырь был укреплен еще лучше, чем город Кострома. Еще в 1568 г. монастырь был обнесен каменной крепостной стеной. Протяженность стен составляла 243 сажени (518 м). Восточная стена примыкала к реке Костроме. Стены стоят на мощном фундаменте, уходящем на несколько метров в глубь земли. Фундамент построен из валунов, скрепленных известковым раствором. Высота стен в то время составляла около 6 м, а толщина 2,1 м. Они были выложены из двух рядов кирпичной кладки, пространство между которыми заполнено бутом. Стены делились на два яруса. В верхнем ярусе находилась галерея боевого хода, вдоль которой равномерно располагались щелевидные бойницы и смотровые окна. В нижнем ярусе, в арочных углублениях, находились бойницы подошвенного боя, позволявшие максимально сократить «мертвую зону». Между ярусами бойниц находились варовые щели, позволявшие защитникам монастыря лить на противника горячий «вар», то есть смолу или кипяток непосредственно с галереи боевого хода.

С четырех сторон крепостная стена фланкировалась круглыми башнями. Каждая башня имела три уровня боя. Самый верхний имел, помимо щелевидных бойниц, еще и широкие круглые отверстия для установки пушек. Он также был снабжен машикулями (навесными бойницами), предназначенными для сокращения «мертвой зоны» у стен башни. Бойницы среднего яруса позволяли вести огонь по противнику как из небольших артиллерийских орудий, так и из ручного огнестрельного и метательного оружия (луков и арбалетов). Подобно стенам, башни имели бойницы подошвенного боя.