Владимир Миронов - Народы и личности в истории. Том 1

Современником великих Галилея и Ньютона был выдающийся голландский математик, механик и физик Христиан Гюйгенс (1629–1695). В Новое время всего три-четыре страны (Италия, Франция, Голландия, Англия) определяли показания «барометра» научных достижений… Гюйгенс родился в Гааге, в семье писателя и политического деятеля. Он получил образование в известных университетах Лейдена и Бреды. У этого ученого была поразительная способность соединять в единую цепь сложнейшие вопросы теории и прикладной практики. Основываясь на разработанной им новой волновой теории света, Гюйгенс внес важные усовершенствования в конструкцию телескопа. Благодаря увеличению светосилы телескопа он сумел обнаружить спутник планеты Сатурн под названием Титан. Пользуясь более совершенным телескопом, чем у Галилея, он разглядел тонкое кольцо вокруг поверхности Сатурна, дал описание полос на поверхности Марса и Юпитера, а также туманности в созвездии Ориона. Ученый поддерживал обширные связи с многими странами. Гюйгенса в 1663 г. избирают первым иностранным членом Лондонского королевского общества. Он проработал в Париже 16 лет, был избран членом Французской академии наук. [98]

По всей Европе в то время гремело имя нидерландского натуралиста Антони ван Левенгука (1632–1723), одного из основоположников научной микроскопии. Его называли «талантливым дилетантом». Среди важнейших его научных заслуг: открытие микроорганизмов, а затем и обнаружение в семени человека сперматозоидов. Последних он называл «зверьками» (лат. animalculum). Они были двух видов – мужского и женского, и проявляли бешеную активность при движении, работая и виляя хвостами. Видимо, при этом его посещали очень интересные мысли о роли природы и назначении всех живущих в ней живых особей. К примеру, Левенгук обнаружил, что в семенниках трески число такого рода зверьков-анималькулей в 30 раз превышает население всей Земли. Столь же плодовитыми оказались, как ни странно, и бараны. Путеводной нитью и девизом этого ученого были следующие сказанные им слова: «Я стараюсь вырвать мир из власти суеверий и направить его на путь знания и истины». [99]

Гуго Гроций

Выдающейся личностью того времени стал юрист и дипломат Гуго Гроций (1583–1645) – потомок выходцев из Франции. Как отмечают исследователи, Г. Гроций принадлежал к университетской интеллигенции: отец его был куратором, а дядя – ректором Лейденского университета уже в раннем возрасте он проявлял исключительные таланты и дарования, поражая учителей и окружающих. Оказавшись как-то в свите посланника Голландии в Париже, он удивил своими познаниями короля Генриха IV, и тот, потрясенный, воскликнул в присутствии придворных: «Вот чудо Голландии!» Английский психолог и антрополог Ф. Гальтон писал о нем: «Гроций Гуго де Гроот; знаменитый голландский писатель, государственный человек; высокий авторитет по международному праву… Жизнь его исполнена приключений; он был приговорен к пожизненному заключению, но убежал сперва во Францию, а потом в Швецию. Он сделался шведским посланником во Франции и в этой должности, несмотря на затруднительность политического положения того времени, исполнял свои обязанности с большим успехом. Наконец, был принят в Голландии с большими почестями. Он принадлежал к чрезвычайно даровитому и ученому семейству. Был женат на женщине редких достоинств». [100]

Чудом юриспруденции стал классический труд Гуго Гроция «Три книги о праве войны и мира» (1625), закрепивший за ученым почетный титул «отца международного права». Как отмечал сам автор, книга эта была написана им «в защиту Справедливости». Что понимал Гроций под этим словом – «Справедливость»? Наличие некоего естественного (разумного) права, которому обязано следовать все общество. «Мать естественного права есть сама природа человека», – говорил он. Содержание и законы, устанавливаемые в том или ином обществе, прежде всего зависят от самого человека, а затем уже от божьей воли. [101]Наиболее важна в нас способность «к знанию и деятельности согласно общим правилам». Человеческое право он подразделял на гражданское право и международное, определяющее правила поведения народов и государства. Государство должно представлять собой «совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы»…

У него была возможность размышлять о границах права в замке Ловенстейн, куда он был заключен. К чести голландцев ему предоставили возможность вести изыскания даже в тюрьме… Великий знаток законов сумел использовать книги весьма оригинальным образом… Получая для работы огромное их количество, в итоге он сбежал из тюрьмы, спрятавшись в одном из книжных сундуков. Книги, таким образом, не только просвещают и вразумляют, но порой еще и просто спасают нас. Видимо, тысячу раз прав был писатель Карлейль, воскликнув: «Слава Кадму, финикийцам или кто там еще выдумал книги!»

Гроций – один из первых глашатаев идеи универсализма в науках… Он смело оперировал категориями философии, юриспруденции, филологии, подвергая их тщательному анализу. Относивший его к великим авторитетам тогдашней науки, итальянский философ Дж. Вико, специально посвятивший изучению работ Гроция ряд лет (в особенности его замечательной книги «О праве войны и мира»), отмечал, что тот «приводит в систему универсального права всю философию и филологию, историю вымышленного либо определенного, помещая все в лоно истории трех языков – еврейского, греческого и латинского». [102]

Представителем еврейской культуры был Барух Спиноза (1632–1677). Предки философа эмигрировали в Нидерланды из Португалии, где была колония евреев. После жестоких гонений в Испании и Португалии евреи прибыли в Голландию, неся груз подозрительности и недоверия. Вначале они молились тайно. Однако вскоре им предоставили тут полную религиозную свободу и широкий набор гражданских прав ( за исключением права занимать государственные должности ). В 1670 г. в общине было уже 4 тысячи семей. Создали евреи свою типографию и семиклассное училище. В награду за столь радушный прием евреи торжественно провозгласили приютивший их город Амстердам «Новым Иерусалимом».

В детстве Спиноза посещал религиозное училище «Эц Хаим» («Дерево жизни»). Он проявил исключительную тягу к наукам. Евреи видели в нем великого учителя, «надежду Израиля», считали, что в будущем он может стать «великим столпом синагоги». Однако великий ум тем и отличается от обычных, пусть даже способных людей, что он не может ограничивать пределы своего мышления, стремясь выйти за границы обыденного сознания. Дети еврейской общины воспитывались тут в духе слепого преклонения перед Талмудом. Уже при первом знакомстве с раввинами юноша ощутил на себе их твердолобость. Это были Саул Мортейра, Исаак Абоаб, Манасс бен Израэль. Неплохие проповедники, они были склонны к мистике и ревностно воспринимали критику Талмуда и апокрифических книг каббалы. Придерживаясь жестких канонов, они обрушивались на любые проявления свободной мысли. Подобные же раввины затравили и Уриэля Акосту. Тот посмел заявить, что священные книги не «от бога», а Моисеев закон является «человеческим изобретением». В книге «О смертности души человеческой» (1621) Акоста доказывал, что учение о бессмертии души и воскресении мертвых – вымысел и плод суеверия. Книгу его сожгли, а ее автора довели до самоубийства.