Меликсетов - История Китая

234

85

Империя Юань
ным средством борьбы с центробежными тенденциями в стране стал цензорат, исконно использовавшийся в Китае для надзора за чиновниками.
Но основой могущества монголов оставалось их преимущество в военной области: они обеспечили себе ведущие позиции в уп­равлении военными делами (Шумиюань) и в главном военном ведомстве вооружений.

235

Вопреки бытующему мнению о высокой степени централиза­ции Юаньской империи функции правительственной админист­рации, администрации уделов и других территорий распростра­нялись в основном на столичную провинцию. Чтобы восполнить отсутствие администрации низшего уровня за пределами юаньс-кого дома, там создавали центры управлений, куда посылали чиновников из центра, наделенных огромными полномочиями. Хотя правительство и провозгласило свою власть над местн^тми структурами, полного административно-политического контро­ля ему достичь не удалось.
Под управлением центрального правительства, по существу, находилась лишь столица — г. Даду (совр. Пекин) и прим^ткавшие к столичной области северо-восточные пределы Юаньской дер­жавы. Остальная территория б^зла поделена на восемь провинций.
Постепенное приобщение монгольской элиты к китайской культуре проявилось в восстановлении традиционного китайско­го института экзаменов, тесно связанного с функционировани­ем административного аппарата и системой образования. Эти ком­поненты традиционно обеспечивали кадрами все органы госу­дарственного управления и определяли культуру и образ жизни ханьского этноса. Показательно, что еще в 1237 г., до установле­ния династии Юань, при Угэдэе по совету Елюй Чуцая б^зла предпринята поп^ттка возродить экзаменационную систему. Лю­бопытно, что в испытаниях предусматривалось участие даже кон­фуцианцев, взятых в плен и ставших рабами, причем их хозяева наказывались смертной казнью, если они прятали рабов и не посылали их на экзамены.
По мере стабилизации и упрочения власти монгольских ханов над Китаем и возникновения в данной связи потребности в но­вых сферах управления и административном аппарате начинает­ся процесс их частичного восстановления.
Однако характер общения носителей двух культур складывал­ся не всегда гладко. Здесь существовало несколько аспектов. Осо­бенно сложными были отношения монгольских властей с китай­скими книжниками на юге, получившими традиционное обра­зование и ученое звание еще в сунское время. Воцарение династии Юань ознаменовалось отменой института экзаменов, и потому бюрократическая машина, созданная монголами до завоевания южносунского Китая, оказалась заполненной китайцами-северя­нами и представителями других народностей. В этих условиях южане-книжники, отстраненные от службы, были востребованы главным образом в системе образования.
Пытаясь привлечь на свою сторону китайских интеллектуалов и погасить среди них антимонгольские настроения, юаньские

236

власти в 1291 г. издают указ об учреждении публичных школ и академий (шуюань), определявший принципы набора их персо­нала и его продвижения по служебной лестнице.
Академии, представлявшие собой учебные заведения более вы­сокого уровня и менее зависимые от властей, сохранили при монгольской династии свои позиции. Академия выполняла роль собирателя и хранителя книг, а нередко и их издателя. Эти учеб­ные заведения стали пристанищем для многих южносунских уче­ных, находивших здесь применение своим знаниям и не желав­ших находиться на службе у юаньского двора.
С другой стороны, всякое продвижение монгольских правите­лей по пути приобщения к китайской культуре встречало про­тиводействие в самой монгольской среде. Во время правления Хубилая — последнего великого хана и первого императора ди­настии Юань — вопрос о введении экзаменационной системы как средства отбора чиновников и стимула для приобретения зна­ния вставал несколько раз. Но попытки ввести новую систему отбора чиновников через экзамены вызывали недовольство и со­противление монгольской знати, опасавшейся отхода от племен­ных порядков. Насколько сильным было это противодействие, свидетельствует тот факт, что обнародованное в 1291 г. при Ху-билае постановление, разрешавшее китайцам занимать любую должность ниже губернатора провинции, при его преемниках не быдо проведено в жизнь.
Преодолеть препятствия на пути восстановления экзаменаци­онной системы, и в том числе сломить сопротивление монгольс­кой знати, удалось только Жэнь-цзуну (1312—1320), привержен­цу конфуцианства, издавшему в 1313 г. указ об экзаменах. Начи­ная с 1315 г. экзамены проводились регулярно каждые три года вплоть до конца правления династии Юань.
Для монголов и иностранцев предусматривалась иная програм­ма, чем для китайцев. Это объяснялось не только дискриминаци­ей последних, но и худшей подготовкой первых. Монголы с трудом привыкали к непривычной для них культурной среде и полити­ческим традициям. В то же время многие из бывших степных ко­чевников становились по-китайски образованными людьми и могли соперничать, пусть на льготных условиях, с утонченными китайскими книжниками.
Кроме общих экзаменов, связанных с изучением и толкова­нием конфуцианских канонов, были введены и некоторые спе­циальные экзамены. Так, много внимания уделялось экзаменам по медицине. Постоянные войны вызвали повышенную потреб­ность во врачебном уходе, и потому монголы стремились исполь­зовать древнюю китайскую медицину на собственное благо.

237

В политике монгольских правителей в области государствен­ного строительства и образования, и в частности в отношении к китайскому институту экзаменов, особенно ярко отразилось противостояние китайского и монгольского начал, укладов жиз­ни двух этносов, культуры земледельцев и кочевников, фактичес­ки не прекращавшееся в течение всего юаньского периода. В ус­ловиях первоначального поражения китайской культуры все более обнаруживалась тенденция к заметному восстановлению и даже торжеству ее позиций. Показательно, в частности, и учреждение монгольских школ по китайскому образцу и обучение в них монгольской молодежи на китайских классических книгах, хотя и в переводе на монгольский язык.
Другой очень важной стороной благотворного влияния ки­тайской культуры было историописание.
Пытаясь представить себя в качестве законных правителей — наследников предшествующих китайских династий, монголы мно­го внимания уделяли составлению официальных династийных ис­торий. Так, при их покровительстве после нескольких лет подго­товительных работ всего за три года были составлены истории династий Ляо (907—1125), Цзинь (1115—1234) и Сун (960—1279). Таким образом завоеватели стремились учесть настроение корен­ного населения и особенно его культурные традиции и тем са­мым способствовать политической консолидации своей власти-
Значительным шагом в этом направлении стало создание еще в начале 60-х гг. XII в. историографического комитета Гошиюаня, призванного хранить и составлять исторические записи и докумен­ты. Так была восстановлена традиция, уходящая в период Хань. Впоследствии Гошиюань была объединена с конфуцианской ака­демией Ханьлинь в целях написания не только вышеназванных китайских историй, но и для составления хроник правления мон­гольских императоров на монгольском и китайском языках.
Историографическая работа над династийными историями ста­ла сферой идеологической борьбы. Одним из главных вопросов дискуссии был вопрос о легитимности некитайских династий Ляо и Цзинь, а это означало, что ставилась под сомнение и законность существующей монгольской династии.
Подводя итог культурным заимствованиям монгольской эли­ты, можно сказать, что их политика, особенно в области образо­вания, явилась своего рода компромиссом, уступкой высшим слоям покоренного этноса со стороны монгольской правящей прослойки, вынужденной пойти на это вследствие потребности страны в чиновниках (как монгольских, так и китайских), из-за ослабления монгольской власти над Китаем и определенной ки-таизации монгольского двора и знати. Побежденный этнос как